Одинокие сердца

Savva

— Ну что ж… Как прикажете… Я сделаю всё именно так, как вы пожелаете, миссис Уизли. Уверен, дорогу домой вы знаете. До свидания.

И ушел… Оставил Гермиону, как она и просила — в одиночестве, в слезах и с разбитым сердцем. С трудом собрав остатки самообладания, она каминной сетью добралась до квартиры.

Стоило ей только шагнуть в собственную гостиную, как раздался ещё один гневный возглас.

— Гермиона! Может пора объясниться?

Возмущённый тон и ярость, полыхавшая в зелёных глазах, указывали на то, что Поттер был не на шутку разозлён. Но Гермиона сейчас находилась в таком разбитом состоянии,

что не заметила его негодования.

— Гарри!

Увидев лучшего друга, она бросилась ему на грудь, задыхаясь от сдавленных рыданий, слёз, невнятных жалоб и на корню пресекая все его попытки наброситься с укорами.

Гарри

Когда накануне вечером, побывав в квартире Гермионы, Гарри обнаружил, что подруги нет дома, а утром она так и не появилась, он каким-то шестым чувством понял, что та находится у Малфоя. Ярость закипела в его сердце. Он чувствовал себя преданным и еле сдерживался.

Однако сейчас, когда виновница (и его лучшая подруга к тому же) выплакала все глаза в его объятьях, он попросту не знал, что делать: ругаться или жалеть её.

— Гермиона… Гермиона, что он сделал? Скажи мне. Я его убью, честно!

— Нет, — раздался приглушенный ответ.

***

Тридцать минут спустя, как и в любое другое понедельничное утро, принявшая душ, одетая и готовая показаться миру, Гермиона сидела на кухне.

— Когда это началось? — как будто через силу спросил Гарри.

Он испытывал смешанные чувства: с одной стороны, он понимал, что должен узнать всю правду, с другой стороны, ему очень не хотелось эту правду слышать.

— Когда Люциус спас меня от Долохова, — Гермиона заметила, как вздрогнул друг, услышав имя Малфоя. — Мы вместе прошли этот путь и провели довольно много времени друг с другом. Знаешь, Гарри… Одиночество — страшное чувство… Ужасное, если честно…

Некоторое время они сидели молча, оба глубоко погруженные в свои мысли. В конце концов, вздохнув, Гермиона нарушила молчание:

— Но теперь всё закончилось. Не будет больше ничего…

— Ничего? На самом деле?

Гарри одарил её скептическим взглядом, но Гермиона упрямо кивнула.

— Не смотри на меня так, Гарри, все кончено.

— Я не стану притворяться, что понимаю тебя, Гермиона. Я даже не могу поставить себя на твоё место, чтобы понять. Поэтому раз ты сказала, что всё кончено, значит, всё кончено.

— Спасибо, Гарри… О чёрт, я опаздываю на работу!

Соскочив с места, Гермиона быстро подхватила сумочку и двинулась к дверям, когда друг остановил её, взяв за руку.

— Ну… Ты не торопись… Министерство превратилось в какой-то сумасшедший дом… В фойе пресса дежурит, остальное можешь сама представить… В моём кабинете установлен служебный камин, думаю, лучше всего нам отправиться каминной сетью туда и переждать шумиху. Ты как считаешь?

Мгновенно взвесив предложение друга, Гермиона решительно его отвергла:

— Нет, Гарри. Я не хочу скрываться и доберусь до Министерства как обычно.

Улыбнувшись, Поттер ободряюще потрепал её по плечу.

— Я знал, что ты так и ответишь. Джинни и все остальные уже ждут нас там.

Министерство магии

«Она опаздывает».

Люциус стоял в коридоре Министерства. Тёмная ниша надёжно скрывала его от нескромных глаз. Наряду с прессой и толпой любопытных зевак он ждал появления Гермионы. Как только

она ушла, Малфой тут же связался с нужными людьми и подёргал за все ниточки, которые только имелись в его распоряжении. Плоды его утренних усилий были налицо: один за другим, корреспонденты и прочие представители прессы расходились по делам, да и праздным лодырям, видимо, поднадоело топтаться на одном месте.

Внезапно по оставшейся толпе прокатилась волна возбуждённого гула. Похоже, что самые настойчивые всё же дождались прибытия главной достопримечательности. И точно — спустя несколько секунд Люциус увидел Гермиону. Она решительно шагала по коридору, а семеро Уизли и Поттер сопровождали её, живой стеной ограждая от назойливых корреспондентов и зевак.

Стоило Малфою её увидеть, в ту же секунду у него перехватило дыхание и пересохло во рту. Он услышал жалобный треск и только тогда заметил, что слишком сильно сжимает трость побелевшими пальцами. Сердце его переполнилось восхищеньем. Гермиона была великолепна — глаза её горели, а кудри неукрощённой гривой обрамляли лицо. Она шагала с гордо поднятой головой, и каждое её движение было полно грации и уверенности в себе.

Люциус удовлетворённо вздохнул: вот она во всей красе — его ведьма, его львица, его новая королева. Их утренняя размолвка не имела никакого значения. Важно только то, что Люциус уже принял решение, и никто не в силах его отменить. Даже она. Просто надо немного подождать, и в конце концов Гермиона поймёт его правоту. Ну, а если она хочет поиграть в «кошки-мышки», что ж… он тоже не прочь поучаствовать в этой игре…

========== Глава 15 ==========

“Зачем ты мучаешь меня, милый?..”

Два месяца спустя

Гермиона

Гермиона сидела в своём кабинете, сложив руки на столе и в изнеможении склонив на них голову. Тоска и усталость разъедали каждую клеточку её души, и она чувствовала себя донельзя несчастной. Действительно, как долго может продержаться одинокая, беременная женщина с разбитым сердцем? Даже если её зовут Гермиона Грейнджер, даже если она окружена заботой друзей и родных, даже если убеждена, что поступает правильно? Теперь Гермиона точно знала ответ — восемь недель. Чтобы пройти тернистый путь от здравомыслия к полнейшему безумию ей понадобилось всего-то два коротких месяца или относительно терпимые восемь недель, или лихорадочно тревожные пятьдесят шесть дней, или мучительно тоскливые, невыносимые тяжёлые тысяча триста сорок четыре часа.

В последний раз Гермиона видела Люциуса в то тягостно-горькое утро понедельника, когда после ночи исступлённых любовных ласк они разошлись каждый своей дорогой. Шагая министерским коридором в окружении Гарри, Джинни и остальных Уизли, она вдруг ощутила его присутствие рядом, поняла, что Люциус наблюдает за ней, почувствовала, как его горящий пристальный взгляд ласкает её, заставляя сердце подпрыгивать где-то в горле, лишая воздуха. Повернув голову, Гермиона нашла его в толпе. Он стоял в тускло освещённой нише — гордый, сильный, неотразимый. Их взгляды встретились, и она не увидела ни гнева, ни холода, только жгучую страсть, смешанную с решимостью. Гермиона почувствовала, что тонет в мерцающей серой бездне, обволакивающей её безмятежностью и покоем. В глубине этого серого океана было так хорошо и безопасно, а она ощущала себя такой желанной, такой…