Одинокий рейд
Шрифт:
Тот было сунулся использовать карту штурмана, но потерялся в подробностях глубин и всяких навигационных обозначений, разложил свою, ни много ни мало назвав её «картой наглядной обстановки».
— Нам, чтобы выйти на рубеж атаки, — начал командир БЧ-2, - понадобится 6–7 часов, учитывая потерю скорости на штормовую погоду и противолодочный зигзаг, с расчетом нанести удар на границе ночи и рассвета.
— На время «собачьей вахты»? — Уточнил аргентинский офицер.
— Но не для англичан! Экспедиционные силы ведут отсчёт времени по Лондону, то есть «утро» у них наступает
Аргентинцы видимо не знали об этой вроде бы мелочи, переглянулись и, сделав пометки в своих блокнотах, продолжили слушать.
— Мы просто хотим обозначить время, так сказать время — «Ч», с момента которого крейсер может, приняв целеуказание, произвести выстрел, — вкрадчиво пояснил командир БЧ-2, - но не раньше!
Конечно, мы будем идти какое-то время в режиме ожидания, сокращая дистанцию до противника, тем самым уменьшая подлётное время ракеты и требовательность к точности информации целеуказания, имея возможность в большей степени полагаться на головку самонаведения и процессор ракеты. Но пускать ракету наобум мы не будем.
К тому же нецелесообразно подходить к островам ближе 100 километров, потому как в прибрежных водах предполагается нахождение британской дизельной ПЛ «Оникс», которую будет весьма сложно обнаружить.
Терентьев указал на карте курс корабля, обозначив рубеж атаки:
— Есть соблазн обогнуть Мальвинские острова с востока и выйти с направления наименее ожидаемого противником…, но в данный момент в этом районе дрейфует подбитый «Шеффилд» — бритты пытаются отбуксировать его на Георгию. Сами понимаете — можно засветиться на радарах и провалить миссию.
Увидев азартный блеск в глазах аргентинских военных, Терентьев догадался, что те загорелись идеей добить подранка, ко всему ещё прихватить и буксир (наверняка боевой корабль). Тем более что, наконец, доложились о подключении шифровальной аппаратуры и возможности вести двусторонний диалог по закрытому каналу с вышестоящим начальством.
— Не удивлюсь если ваше командование решит направить крейсер «Бельграно» в зону дрейфа «Шеффилда». Попросил бы вас отговорить их — «Бельграно» по нашим планам займёт место «Петра Великого», создавая отвлекающее радиоэлектронное «бельмо» для авиаразведки противника. Невесть какая маскировка, но….
— Наши генералы не откажутся ударить по слабому звену в линии противника, — с сомнением высказал аргентинец с нашивками флота и взглянул на своего напарника, — если только отработать авиацией?
— Ваше право, — Терентьев всем видом показал, что предварительное обсуждение закончено, — надо выходить на связь и озвучивать план. Иначе разведка не поспеет к местам дислокации и дозора.
Солнце, так и не проглянув из-за туч, затерялось за горизонтом, пустив в свинцовую хмарь черноту ночи.
«Пётр» давил 27 узлов, валко зигзагируя серой тенью среди перекатов волн без единого огонька при прямой видимости едва ли 300 метров, не включая радары на облучение, претендуя на малозаметность.
Конечно,
Варьируя кабельтовыми дистанции по курсу на крамболах выписывал противолодочные кривые эсминец сопровождения «Пьедра Буэна».
Шли по сценарию (уже отработанному взаимодействию), эсминец отрывался вперёд, падал в дрейф, ведя гидроакустический поиск и снова, получив «пинок» от накатывающего сзади крейсера, раскручивал турбины до полных оборотов. Эсминец же и «постреливал» изредка лучами радара, чтоб не налететь на кого сдуру в темноте.
Нагрузка сканирования легла на аргентинский эсминец вполне обоснованно — характеристики радиолокационного оборудования русского крейсера наверняка «срисованы» противником, и Терентьев не хотел лишний раз «светиться».
Было не совсем просто. Особенно аргентинцам. На корме у них тускло мерцал единственный предохранительный ориентир от опасной дистанции — фонарь. Сигнальная вахта на «Петре» наблюдала как этот «маячок» смещался при противолодочных эволюциях по горизонту, а порой, при сближении, и вполне заметно «плавал» на океанских волнах вверх-вниз. Не штормило, но болтало их основательно.
Сам крейсер тяжело переваливался, правда, без особого труда.
На мостике (при отключенной навигационной РЛС) вся ответственность на сигнальщиках — не дай бож'e прозевать мелькающий огонёк «аргентинца». Да и вообще! Аргентинцы разумно предоставили штурманскую документацию по плаванию в опасных районах Южной Атлантики, подсказали, какие могут возникнуть сложности. Те же киты! И хоть совершить «наезд» (своего рода ДТП) на млекопитающее нереально, мало ли!
От вахтенных за метр несёт фруктовым запахом-микс с преобладанием апельсинов.
Перед вахтой организовали ночной чай-кофе и аргентинские фрукты, которые, быстро кончались и их, строго говоря, стали выдавать только заступающим на пост. Но хитрозадых любителей подхарчиться всегда хватало, как и в этот раз, пока не прибежал дежурный по кораблю и не разогнал халявщиков.
Так что парни накачались витаминами и были «на товсь»!
«Рулил» кораблём старший помощник, который, несмотря на свой лёгкий нрав, вполне одобрительно хмурил брови, глядя на разнос устроенный дежурным офицером.
— А знаешь, как правильно есть апельсин, чтобы получить максимальное удовольствие от его вкуса? — Спросил старпом, перекатывая, подбрасывая-ловя в ладони оранжевый цитрус.
Дежурный, собиравшийся разломить апельсин дольками, замер, взглянув на Скопина в немом вопросе.
— Ты заметил, у него в каждой дольке тоненькие длинные волокна, наполненные соком?
— Ну, — кивнул дежурный.
— Апельсин надо аккуратно очисть от кожуры, и кусать его как…, например яблоко, но не сбоку, а со стороны жопки, любой. Тогда происходит поперечный прокус долек и этих самых волокон со взрывным, максимальным соковым изобилием.