Одинокому везде пустыня
Шрифт:
– Логично!
– засмеялась Мария, уже отошедшая от своего полуобморочного состояния, взявшая себя в руки.
– Да, три сестры! Теперь мы сила!
– Да!
– подхватила
– Мы - сила!
– Глаза ее загорелись, ей очень нравилось быть старшей среди трех сестер.
– Да-да-да, - продолжала Николь.
– Помнишь, Мари, как ты играла в пьесе про трех сестер и про русских военных? Одна сестра была в синем платье, вторая в черном, а ты в белом.
– "Три сестры" - это пьеса Чехова, - сказала Мария.
– Может быть, - отвечала Николь, - я не запоминаю ваши русские фамилии, по-моему, они все у вас одинаковые.
– Еще чего!
– вдруг вступила в разговор Уля, до этого стеснявшаяся Николь.
– Это так кажется. Например, нам ведь кажется, что все китайцы на одно лицо, а китайцам - что все европейцы.
– Как ты была прекрасна в белом!
– поворачиваясь к Марии, восторженно произнесла Николь.
– О, как ты была свежа и прекрасна! И он, русский адмирал,
Мария тоже вспомнила дядю Пашу, но не остро, а как-то так, фоном, хотя и подумала: "Наверное, я люблю его до сих пор. Наверное. Несмотря ни на что…" Она имела в виду, конечно же, юного Михаила, который стал для нее наваждением…
Море расстилалось спокойное, ровное на многие километры вокруг, и было видно далеко в глубину… А может быть, так лишь казалось Марии от того, что она всматривалась в толщу вод не одними только глазами, а и всей душой. Где-то там плавает ее Михаил… и ее ли? А море какое большое, а какая толща воды, а сколько там живет рыб, моллюсков и всякого прочего водяного народа, сколько подводных скал, рифов, впадин, и среди всего этого подводного царства плавает в железном ящике ее царевич… Господи, помоги ему!