Одиссей Фокс. Космический странник
Шрифт:
Словно почувствовав сомнения, которые грызли детектива, Шекспир его подбодрил:
– Смотрю, ты приуныл. Отринь же грусть!Пускай к концу главы привел твой путь,Но чем бы ни закончилась она,За ней к тебе спешит ещё одна.Какой оптимизм. Фокс давно привык ожидать, что каждая новая глава его книги окажется последней. Но он не стал возражать Шекспиру, а просто кивнул. В конце концов, кто он по сравнению с гением
Они подлетели к самому центру эллипсоида, и циор завис в пустоте. Магнитный захват, до сих пор незаметный, теперь проявил себя и остановил полёт Фокса, тот словно ткнулся всем телом в мягкую невидимую ткань. Маленький хор имени Шекспира торжественно пропищал:
– Исканье Сердца здесь завершено.Войди в него, и бейтесь, как одно!– Войди? – удивился Фокс, который полагал, что артефакт надо просто взять в руку.
И тут он наконец увидел Сердце истины: в центре станции была не пустота, а прозрачная комната, по своей форме похожая на бутон цветка. Сейчас этот бутон проявился из невидимости и побелел, как диковинный космический лотос. Лепестки плавно и беззвучно разошлись в стороны, и человеку открылся артефакт древней вымершей расы.
У Фокса захватило дух, предчувствие невероятной истории заполнило его. Во-первых, это был идеальный куб размером пять метров в высоту, висящий острыми углами вверх и вниз, как ромб. Ну да, кто сказал, что это человеческое сердце? А во-вторых, этот куб был из чёрного стекла, чуть прозрачного по краям, точь-в-точь, как глаз Фокса и древний корабль, который он совсем недавно заполучил. Артефакт под контролем «Кристальной чистоты» оказался творением вымерших медуз.
Именно это и предположил Фокс, а значит, его безумная идея могла быть верна!
Если Сердце истины собирало мысли всех разумных в течение сорока миллионов лет, и если оно позволяло найти близкого, родного человека – значит, Фокс мог прямо сейчас обратиться в прошлое. И задать один очень важный для него вопрос.
Завороженно глядя на куб, детектив заметил одно отличие: если глаз и корабль были матово-чёрные, то Сердце истины оказалось слегка зеркальным. Причём его зеркальность росла на глазах: когда куб только появился из пустоты, он был таким же матово-гладким, как корабль сайн. Но уже через несколько секунд в тёмных гранях куба отразился человек, висящий перед ним. Чёрная, безликая и абстрактная фигура.
Он столько лет гнался за химерой без всякого результата, растратил на поиск несколько жизней, думал, уже никогда не найдёт. А теперь за какой-то месяц сделал сразу два огромных шага вперёд: сначала отыскал и заполучил исследовательский корабль сайн, а теперь получил доступ к Сердцу. Что же оно на самом деле собой представляло? Для чего сайны создали его и как использовали?
Поле мягко поднесло Фокса прямо к чёрному кубу. В непроницаемой глубине разгорелись мерцающие звезды, целые созвездия, и когда они стали яркими, сердце раскрылось. В точности так же, как раскрывался корабль сайн: стекло распадалось на маленькие кристаллические
Фокс, не раздумывая, шагнул вперёд, и Сердце сомкнулось за спиной, он оказался в кромешной темноте. Кристаллики зашуршали со всех сторон, заполонили всё пространство, подстраиваясь под контуры человеческого тела, и тут же срослись, сгладились и застыли, облекая Фокса, как статую в недрах чёрного стекла. Словно доисторическую птицу, попавшую в ловушку янтаря и сохранённую на миллионы лет.
Я же задохнусь, ошеломлённо подумал человек – но в тот самый момент, когда стекло плотно обхватило его, заключив в неодолимый плен – он внезапно перестал быть пленником своего тела. Он вырос в тысячи, миллионы раз, стал безразмерный, бездыханный и пустой, стал частью бесконечной черноты космоса. Сквозь него проходили созвездия – и звёзды, мерцая, шептали друг другу беззвучные, неразличимые слова.
Фокс завис в бархатной темноте и вечной тишине, ведь космос лишён слуха и голоса, он не знает, что такое звук. Вместо них царствуют всепроникающие невидимые силы: гравитации, движения, связи. Каждая пылинка во вселенной невидимыми узами связана с каждой другой, и все они движутся, ничто не стоит на месте. Фокс ощутил это вечное движение всем бестелесным существом – он сам разлетался в стороны, расширялся, бесконечно увеличивался и рос, охватывая всё новые и новые звёзды, обгоняя их, летящие в разные стороны.
И чем больше внутри него становилось звёзд, тем отчётливее он ощущал, как они… дрожат? Вибрируют? Дышат? Звенят? Поют? Поют. Больше всего это было похоже на песнь, беззвучную, но всепроникающую и вечную.
Чем больше Фокс прислушивался к этой песне, тем сильнее она переполняла его. Этот сотрясающий не-звук пронизывал всё сущее. Именно он приказывал галактикам, звездам и планетам разлетаться в стороны, именно он был тем изначальным импульсом, который запустил вселенную и до сих пор двигал ею. Фокс внезапно понял, что слышит Большой Взрыв.
«Лети!» – пели звёзды. «Будь свободен!» – звенели туманности. «Существуй!» – провозглашал хорал галактик. Вначале не было ничего, ни пространства, ни времени. Но затем всё изменилось: небытие сменилось титаническим выбросом невообразимой мощи. Судорожно помчалось время, сначала неуверенно, спотыкаясь, а затем всё ровнее, набирая ход. Пространство, высвобожденное из небытия, рванулось во все стороны, ускоряясь и разгоняясь, пылая и крича. Этот крик, эта энергия, этот изначальный импульс бытия до сих пор жил в каждом атоме, в каждом кварке. Он и не думал затихать.
Фокс понял. Сердце сайн позволяло любому, кто войдёт в него, услышать Большой Взрыв, породивший вселенную. Он случился миллиарды лет назад, но он всё ещё звучал в биении каждой звезды, в гравитационном дыхании каждой былинки необъятного космоса. Он будет звучать до конца времён. И в этой песне, в этом зове был смысл.
Боже, содрогнулся человек, услышав и осознав его.
Чёрный глаз в правой глазнице Фокса стал разгораться яркой, яростной звездой.
– Одиссей.
– Папа!