Одиссея для двоих
Шрифт:
— И они решат, что вы мертвы?
— Именно! Только как раз этого вы не должны говорить. Достаточно подчеркнуть, что состояние моего здоровья внушает опасение.
Инспектор потер подбородок и задумчиво сказал:
— Сдается мне, что вы знаете больше, чем хотите показать.
— Инспектор!
— Да, я знаю, что говорю. Улик у меня против вас никаких, однако вы демонстрируете необычное в вашем положении спокойствие и самообладание. На планете вы перейдете в ведение городских властей, и я не смогу проследить
Движением руки он остановил готового взорваться молодого человека и добавил:
— Однако я не имею ничего против вашего маленького спектакля.
Он указал на постель.
— Ложитесь и притворитесь мертвым.
Мишель затянулся последний раз сигаретой, бросил окурок в пепельницу, сунул в карман зажигалку и со вздохом облегчения вытянулся на постели.
Комиссар снял телефонную трубку и набрал номер.
— Госпиталь? Говорит комиссар корабельной полиции. Пожалуйста, срочно пришлите санитаров с носилками в каюту 104 по левому борту. Тяжелый сердечный приступ… Благодарю вас.
Он бросил трубку.
— Они будут здесь через минуту.
— Не забудьте распорядиться, чтобы мой багаж перенесли в изолятор! — попросил Мишель.
— Как вам будет угодно.
— А как с номерным?
— Что вы имеете в виду?
— Ведь он тоже знает о взрыве. Его тоже придется изолировать?
— Не придется. — Полицейский внимательно посмотрел ему в глаза. — Бедняга скончался через пять минут после того, как вдохнул газ.
В дверь постучали. Полицейский накрыл лицо Мишеля простыней и приказал впустить санитаров.
Мишель почувствовал, как его вместе с простыней переложили на носилки и понесли по коридору, потом по лестнице. Через некоторое время по легкому аптечному запаху он догадался, что находится в госпитале.
Его снова подняли вместе с простыней и переложили на мягкую кровать. Он замер. Сквозь простыню было видно, как погас свет. Потом послышались шаги, негромкие голоса, хлопнула дверь. Он остался один.
Он выглянул из-под простыни. Он находился в помещении с гладкими голыми стенами. В углу горел ночник. Рядом с кроватью были сложены вещи: инспектор сдержал слово.
Мишель встал и потрогал дверь. Как и можно было ожидать, его заперли на ключ.
Мишель пожал плечами, подавил зевок и снова улегся. Здесь можно было чувствовать себя в полной безопасности. Вскоре он спокойно уснул.
Глава 5
— Я ничего не могу сделать, — развел руками дежурный санитар. — Врач запретил посещения.
— Несколько часов назад он был совершенно здоров! — настаивала Инесс. — Что с ним могло случиться?
— Посещать больных запрещают обычно, когда они в тяжелом состоянии.
Инесс покраснела.
— Нет, нет. Мы познакомились в полете. — Она порылась в сумочке, достала конверт и протянула его дежурному. — Не будете ли вы так любезны передать ему вот это?
— Ради бога.
— Мне бы очень хотелось повидать его прежде, чем покину корабль, но, видно, уже не получится.
— Не волнуйтесь, он получит ваше письмо. Не знаю, будет ли он в состоянии его прочитать, но вручим его обязательно.
Инесс чуть не плакала. Чтобы скрыть смущение, она отвела глаза и спросила еще:
— Он полетит с вами дальше или ему позволят высадиться?
— Несомненно. Больных с корабля всегда переправляют в госпиталь в первом же порту.
Девушка коротко поблагодарила и исчезла. Ей нужно было спешить: в холле уже собирались ожидавшие высадки.
Санитар рассеянно осмотрел конверт, адресованный Мишелю Местре, и нажал кнопку на столе. Перед ним вырос мальчишка-рассыльный.
— Письмо для номера 32! — рявкнул дежурный и швырнул конверт мальчишке.
Мишель Местре, полностью одетый, то и дело поглядывая на часы, мерял шагами запертую каюту. Уже добрых полчаса он заставлял себя сдерживаться: ему ужасно хотелось учинить скандал — выломать к чертовой матери дверь, к примеру.
Чтобы сохранять хладнокровие, ему пришлось призвать на помощь всю силу воли. Он убеждал себя, что для полицейских он такой же пассажир, как и все остальные, и если он что-нибудь натворит, это только усилит подозрения.
Он с омерзением покосился на поднос с остатками больничного завтрака.
В двери щелкнул замок. Мишель повернулся. В палату, сияя улыбкой, вошел человек с небольшими пшеничными усиками. На лице Мишеля отразилось радостное облегчение.
— Иоганн!
— Собственной персоной! — отвечал человек, запирая за собой дверь. — Ну как? Не успел приняться за работу, как уже попал в переделку и бросился за помощью к друзьям?
— Я тебя не вызывал.
— Большое дело! Просто я тебя опередил. Но все равно кончилось бы именно этим.
Они пожали друг другу руки. Иоганн протянул насмешливо:
— Да, лихой вид у великого агента ИБ! Только, боюсь, вместо величайшего агента нам по ошибке прислали величайшего разиню. Засыпаться раньше, чем начать действовать, это же надо!
— С чего ты взял, что я засыпался? — пожал плечами Мишель. — Я вывернулся из всех ловушек — и теперь в отечной форме!
— Ну да, в отличной форме для покойника!
— Что-о?!
— А ты что, не знаешь? Ты же умер! Хочешь полюбоваться?
Иоганн распахнул дверь и жестом пригласил Мишеля следовать за собой. В соседней комнате на двух табуретах покоился длинный цинковый ящик.