Одиссея "Варяга"
Шрифт:
– Сами видите... Как у нас дела по артиллерии, с чем прибыли, Андрей Андреевич?
– вопросом на вопрос встретил Рейн вошедшего в рубку кавторанга, за которым вбежал младший лекарь и трое матросов - санитаров.
– С чем? С радостью, что вас тут не всех переубивало, а то мне уже доложили, да и Кошелев сказал, что по вам попало, и связи с рубкой больше нет... Да и "Варяг" из линии вышел, сигнал сделал, что идет на помощь к флагману, к "Громобою".
– Почему не ведем огня? Что с "Громобоем"... И... Санитары! Надо быстрее выносить
– А с артиллерией у нас все... Закончилась, почти, наша артиллерия, Николай Готлибович. Кормовая башня без ствола. Ну, это вы знаете. Из шестидюймовок правого борта одна, что в кормовом каземате, бьет, но подача не действует. Таскают вручную. Двум капут полный, и одну заклинило, сейчас там мичман Романов, пытается наладить. Последней носовая башня померла... Тем же залпом с "Сикисимы", что и по вам здесь. Хоть не всех поубивало, и то, слава Богу! На неподбойном борту два ствола. У той, что во втором каземате, накатник поломало, в кормовом - полствола...
– Слава Богу!!! Да вы понимаете, что говорите! У нас, что, осталось две с половиной шестидюймовки!!!
Рейн, протиснувшись мимо Попова, выскочил на мостик. Вернее, на то, что еще оставалось от мостика. Первый же взгляд на башню полностью подтвердил правоту старшего офицера. "Баяну" воевать было практически нечем. Передняя восьмидюймовая башня приказала долго жить. Слева от орудийного ствола, из-под загнутого наружу и вверх куска броневой крыши, валил бурый дым не предвещающий ничего хорошего. Сама пушка неестественно торчала вверх и вправо от оси башни. В броневую дверь кого-то вытаскивали, матерясь и путаясь в пожарных шлангах, протянутых внутрь. Кого-то укладывали на носилки...
– Николай Готлибович!
– вслед ему прокричал Попов, - А "Громобой" вышел из строя. Поднял сигнал: "Не могу управляться. Адмирал передает командование "Ослябе"... Степанов пошел его прикрыть, так что перед нами сейчас дыра. Да мы еще рыскнули изрядно, так что японцы сейчас наверно уже ближе чем наши. Ну и садят по нам от души, естественно.
В подтверждение его слов крейсер вновь затрясся от попавших в него двух или трех снарядов.
"Ну, вот. Этого нам только и не хватало!" Подумал Рейн перебираясь через завалы обломков с биноклем... "Так, посмотрим, что там у них стряслось...
Ох ты, Господи! А японцы то как близко подошли... Это же практически дуэль на пяти шагах... Да они сейчас..."
И "сейчас" произошло. Прямо перед его глазами. Грохот взрыва еще не дошел до ушей, а в поле зрения бинокля обломки погибшего "Витязя" неестественно медленно падали в воду...
Рейна натурально переклинило...
"Ну, вот и все... Гады! Ну, вот и все!!! Нас вы так просто не пристрелите... Понеслось дерьмо по трубам..." И с неожиданно всплывшей в памяти присказкой Василия Балка, от которой сначала покатывался весь офицерский Владивосток, а потом и Артур,
– Господа офицеры! Ситуация следующая: "Витязь" только что взорван. "Громобой" выбит, и, похоже, тоже долго не протянет... Контр-адмирал Руднев или погиб или, если даст Бог, ранен. "Пересвет" - форменная куча обломков. Флага Небогатова на нем нет, судя по всему, тоже вышел из строя Николай Иванович. "Ослябю" и Григоровича за дымом не видел. Наш крейсер практически без артиллерии. Остались две шестидюймовки на неподбойном борту. И мы, как и "Витязь", тоже под расстрелом... Два или три броненосца садят по нам. "Варяга" я за дымом и пожаром на шканцах не видел...
Однако мы пока сохранили ход. И еще имеем ясную задачу, приказ нашего адмирала. Поэтому выходить из боя считаю невозможным. Но так просто вас и "Баяна" на убой я не сдам, и мишенью в тире работать не буду! Посему вижу один выход. Идемте таранить! По-другому нам приказ Всеволода Федоровича "не пропустить" уже не исполнить...
Возражения есть? Спасибо, господа офицеры! Значит, с Богом, перекрестясь! Проверьте сирену. В порядке? Прекрасно! И удивительно, труба то первая как решето...
Все кроме Шевелева: предупредите народ внизу и в батарее: как дадим длинную сирену, всем держаться. За что? Да за что придется! И, Андрей Андреевич, позаботьтесь, дорогой, чтобы к эвакуации раненых приготовились. Всем надеть спасательные нагрудники. И на раненых в первую очередь, не забудьте.
– Обижаете-с, Николай Готлибович...
– Кстати, где Подгурский? Ясно. Николаю Люциановичу передайте, чтобы готовил минные аппараты. Как к их колонне в упор подойдем, пусть пускает вдоль строя, даст Бог, заерзают, и, глядишь, Степану Осиповичу минут пять сэкономим. Просемафорьте Рейценштейну: "Лишен артиллерии, иду на таран"! Флажный всем: "ЗК"! И давайте из рубки все. Живо! Пока больше распоряжений не будет... Все, друзья мои, не поминайте лихом...
– Смотрите, командир! Смотрите! "Новик" в атаку на "Микасу" прет!
– Где?! А и красава же Балк! Ну, дает Захарыч! Дай-то и ему Бог! Право на борт! В машине! Слышите меня! Самый полный! Заклепать клапана!
Итак, наш выход. Ну-с, третья попытка, господа...
Первые две? "Диана" и "Рюрик", конечно... Да, виноват. "Корейца" я забыл. Живы будем, перед Беляевым публично покаюсь!
А "Микасу" мы не достанем уже... Проходит мимо гаденыш. Ну, может хоть следующего... Ага! Нормально идем. Да, этого подловим.
Машинное! Слышно меня!
– опять проорал Рейн в обломанный раструб амбушура, - самый полный! Все что можете! И держитесь все. Идем таранить!
Так... Молодец... Одерживай!
Так держать! Этот... "Сикисима". С виду еще почти чистенький, только немного свиньей сидит... Мажут! Руки у вас трясутся, господа самураи. Это вам не ползущего старика "Рюрика" пинать... Что, не ждали?! МАЖУТ!!! Укройся поближе к броне. Я сам...