Одна беременность на двоих
Шрифт:
И Аманда действительно поднялась с дивана. Я стояла, как вкопанная, не в силах шевельнуть ни рукой, ни тем более языком.
— Поняла теперь, что есть вещи, в которых можно признаться подруге, но не родителям? Или тебе нужно время подумать?
Я опустилась обратно на пол, хотя думать было не о чем. Я и так всю прошлую ночь думала, как объяснить отцу, кто такой Стив без жутких подробностей нашего знакомства.
— И что сказала на всё это твоя мать? — спросила я, чтобы попытаться увести разговор от собственной персоны.
Аманда села обратно на диван.
— Сказала — ничего не поделаешь, будем жить дальше.
— И всё?
— А этого мало? Слово «дальше»
— Вы столько всего купили… — я уставилась в угол, надеясь, что Аманда переключится на детские шмотки и забудет неприятный разговор, но не тут-то было: я, кажется, подбросила в костёр сухих веток!
— А я до сих пор не знаю, где буду жить дальше.
И пауза. Всё? Или не всё?
— Я сказала, что не хочу возвращаться в Рино, потому что не хочу думать о Майкле.
И я не перебила Аманду, зная, что её почти невозможно вызвать на откровенный разговор, и раз такая удача…
— Мать ответила, что ей будет тяжело оплачивать мне и жильё, и расходы на ребёнка, если я решу остаться в Долине. Она всё-таки предлагает переехать куда-нибудь. Или… — Аманда так надолго замолчала, что я испугалась, что вот и пришёл конец её откровенности. — Она говорит, что могла бы найти здесь себе учеников, если я согласна жить с ней в одном доме. Слышишь, она согласна переехать из-за меня! Но я, я не хочу её рядом… Я не знаю, как мне быть…
Теперь злость во взгляде сменилась мольбой, но я не должна была давать ложной надежды, не должна, но дала…
— Давай поговорим с моим отцом. Давай поедем туда с твоей матерью и… Давай, а?
Аманда покачала головой.
— Мать не пойдёт на это. Даже не начинай!
И Аманда отвернулась, а я обрадовалась, что она не ухватилась за моё предложение, как за соломинку. Её мать могла бы поговорить с отцом, но не я… Я так и не набрала ему после вчерашнего разговора. Что, что мне ему сказать?! Я подумаю об этом в воскресенье в церкви. А завтра… Завтра мне бы не запнуться на подиуме!
Главное, что меня не увидят знакомые! А если и увидят, то явно не узнают. Разве можно увидеть меня в подобном месте?
— Мы решили пойти на тебя посмотреть, — ошарашила меня Аманда перед самым выходом. — Там, пишут, отличная выставка будет, и билеты есть…
И разве у меня был хотя бы один шанс из ста её отговорить? Главное теперь — не думать о том, что она в зале. Во всяком случае на какое-то время я вообще позабыла о существовании Аманды — когда увидела платье. Белое с тонкой чёрной вышивкой в виде крыльев бабочки, огромное — на кринолине. Платье феи… Оно собиралось у меня на глазах из разрозненных кусочков, которые соединялись тонкими проводками — нижняя юбка и меховой лиф были начинены лампочками. Когда меня во время примерки увидели две шибко юные особы, представлявшие платья своей мамы, они в два голоса ахнули — фея! Ах, если бы… Если бы у меня была хоть тысячная доля их магии, чтобы перенестись в июль и одолжить Аманде двадцатку!
— Тебе ничего не надо делать, — замахала на меня дрожащими руками модельер после подключения последней батарейки. — Я тебя включу, и тебе останется только пройти, не споткнувшись, — и она подбадривающе улыбнулась. — Гости будут визжать так же, как эти девочки. Лампочки даже на взрослых людей действуют магически. От тебя требуется только вынести их в темноту.
Но я всё равно не была уверена в своём успехе на все сто. Для начала мне нужно было без нездорового румянца снять платье и напялить джинсы. Для гардеробной просто отгородили часть парковки — с улицы нас не было видно, но друг у друга мы все были на виду. Но я сделала это с закрытыми глазами и потом на
Одна в толпе я бродила от картины к картине, молясь не встретиться с Амандой, но пока натыкалась лишь на своих учителей, не признаваясь даже тем, чьи работы висели на стенах, что участвую в показе. В темноте и лампочках меня никто не признает, никто… Я шарахалась от стены к стене, находя в выставленных работах отголоски проектов, которые нам задавали в университете. Только мои идеи даже близко не стояли с тем, как виртуозно и одиозно воплощали в жизнь свои мысли наши учителя. Если бы я увидела здесь хоть один портрет, тут же бы разочаровалась в своём вчерашнем живописном достижении, но, к моему счастью, в ангаре безраздельно властвовало абстрактное искусство или… Или то, чему мне сложно подобрать определение.
Здесь были представлены платья, собранные из осколков фарфора или тысяч различных булавок, и я радовалась, что бедным манекенщицам не надо надевать этот ужас на себя. Я пребывала в состоянии мини-шока от того, что уже успела подглядеть в раздевалке. Наряду с модельерами, свои работы представляли и художники… До этой самой минуты я была уверена, что так развлекаться могут только студенты. На прошлогодний фестиваль Дня защиты окружающей среды наши дизайнеры решили пошить наряды из мусора, но ограничились платьями из газет, старых пакетов и фантиков, а здесь… Мне предстояло дефилировать после девушки в платье из спаянных между собой дуршлагов и ситечек! На мой простой вопрос — тяжело ли? — мне ответили просто — да, тяжело. Что там я — в своём невесомом платье с лампочками и одной единственной проблемой — невозможностью зайти в туалете в кабинку!
Мой мир раскололся на ценителей и патриотов искусства, когда в очереди к парикмахерам и гримёрам я стояла в двух шагах от девушки в розовом жемчужном платье, на которое дизайнер много лет собирал жемчуг, и когда я спросила её, что означает железная дверца, прикрепленная спереди ниже пояса, она глянула на меня, как на идиотку:
— Жемчужные ворота и означает!
Ну да, почему всегда надо искать скрытый смысл — есть чистое прямое искусство. Только почему ради него должны так страдать?! Через минуту я сделала новое открытие — девушка не просто так стояла у стены — её голову венчал жемчужный кокошник на железном каркасе, который весил пару фунтов. Я была уверена, что автор сего проекта мужчина, раз ему так плевать на несчастную модель. Но я, значит, точно ничего не понимаю в жизни: автором оказалась женщина да ещё и мать девушки…
Уже с причёской, со зверским макияжем, с которым краска Бьянки не шла ни в какое сравнение, вновь в лампочках и батарейках, я стояла на ветродуе, начавшемся к семи вечера, второй час, не имея возможности даже присесть. Мой дизайнер бегала кругами, укрывая платком от ветра мои локоны и голые плечи, а я стояла с таким выражением лица, что никто не сомневался, что я здесь первый раз. Только в моём взгляде читалась не растерянность, а злость на нечеловеческие условия, в которые нас засунули ценители высокого нестандартного искусства. Из зала доносились восторженные вопли, но предвкушение совсем не согревало продрогшее до самых лампочек тело. И наконец нас отконвоировали к выходу.