Одна дорога из Генуи
Шрифт:
— Да, но эти-то солдаты видели…
— Фехтмейстер и фрау их уделают.
— А если нет?
— То нам надо отогнать телегу к пристани быстрее, чем они поймут, куда она подевалась.
За разговором евреи быстро выпрягли раненую лошадь, успокоили вторую и повернули телегу к проезду между домами. Лошадь не очень хотела идти, но телегу за разные места тянули и толкали все четырнадцать человек. Вытянули на параллельный проезд к пристани, проходивший по задним дворам.
— Куда это вы собрались? — спросил откуда-то взявшийся священник.
—
— Я вот подумал, а распространяются ли на евреев Десять Заповедей? — вежливо поинтересовался священник.
— У него меч! — сказал кто-то сзади.
Священник действительно держал в левой руке меч в ножнах.
— Он нам не мир принес, — пошутил какой-то эрудит, но никто больше не знал Новый Завет настолько, чтобы оценить шутку.
— Вообще-то распространяются, но с Богом мы договоримся без Вашего посредничества, — ответил Борух.
— Евреи распяли Христа, но их стоит не любить не только за это, — вздохнул брат Витторио.
— Мы распяли Христа? Да на себя посмотрите, — Борух тянул время, пока его люди окружали монаха.
Витторио посмотрел на свое отражение в луже.
— Судя по Вашему носу, Вы потомок тех еще римлян. Надо полагать, Ваши предки были скорее воинами, чем крестьянами, — продолжил мысль Борух.
— Верно.
— Вот Ваши предки-легионеры и распяли Иисуса. А мои если только немножко на это посмотрели.
— Да ладно. Помнится мне, Понтий Пилат спросил евреев, не хотят ли они освободить Иисуса, но они выбрали освободить другого приговоренного.
— Видите ли, уважаемый, если предположить, что этот ваш Иисус и правда сын Божий…
Витторио недвусмысленно дернул правую руку к мечу.
— … то он мог бы рассчитывать на помощь отца, — продолжил Борух, — Но на чью помощь может рассчитывать приговоренный к смерти обычный еврей, как не на своих братьев?
— А на чью помощь вы рассчитывате сейчас? Божью или братьев? — спросил наглый монах.
Борух даже не понял, на что тот намекает. Не будет же монах драться один против всех.
— Мы с братьями с Божьей помощью пока что отлично справляемся. Будьте любезны, отойдите с дороги. Этот груз не Ваш и даже не вашей церкви.
— Но и не ваш.
— Слушай, преподобный, удачно поднятый меч не делает тебя воином…
— Разве?
— И мы тебе не католики, чтобы не намять тебе бока. Понятно?
— Не хотел бы я пролить кровь добрых христиан… — Витторио потянул меч из ножен.
Евреи бросились на него пока что без оружия. Ни к чему убивать лишний раз, тем более, монаха. Схватить, связать руки-ноги и пусть полежит немножко.
— Но! Вы! Не! Добрые! Христиане!
Монах пнул в голень одного еврея, освободился от захвата другого, выхватил меч и пошел рубить направо и налево. Остальные «братья» схватились за оружие, но поздно. Даже не то, чтобы поздно, а сразу безнадежно. Классический меч
Витторио изрубил всех так быстро, что не все евреи успели сообразить, что пора разбегаться. Одно дело убегать от строя солдат с алебардами, а другое от одного монаха. Одно дело убегать пустыми, как пришли, а другое — бросать настоящее тяжелое золото. И, самое главное, что никто не принимал монаха за мастера меча. Будь Витторио в нормальной одежде с ровно тем же оружием, к нему бы отнеслись не в пример серьезнее. Может быть, кто-то бы и сбежать успел. Но когда берется за меч монах, это смешно и нелепо. В кого-то попал — повезло. В другого — ну этот не боец и был. В третьего — сам дурак, не подставляйся. В четвертого — да каждому иногда везет. И так далее.
Убежать попытались только последние двое, но разбойник в сутане бегал быстрее.
Даже молодой Борух при всем своем недюжинном умище попался в эту ловушку. Старый Борух бы раскусил монаха сразу. Но иногда кроме ума нужны еще опыт, чутье и осторожность.
Витторио вытер меч о чью-то спину и заглянул в телегу. Покачал ближайший ящик. Тяжелый. Интересно, кто там победил? Если французы, то они ведь не видели, что с папскими еще и священник?
За военными действиями на длинной улице внимательно следили Бонакорси и Мальваузен. Они заранее сложили вещи и вывели своих мулов на задние дворы в середине деревни. Когда первая телега прорвалась, а вторая осталась, решили разделиться.
— Тони, ты присмотри за той телегой, что осталась в деревне, а я догоню ту, что ушла, — сказал Мальваузен.
— Хорошо.
— Губернатор на Рождество будет в гостях у брата в Турине, туда и надо ехать докладывать. Все претензии на предмет, почему золото куда-то там не доехало, пусть Ее Величество адресует покойному де Ментону, а со скромных лекарей спрос невелик.
— Понял.
— Удачи!
Мальваузен подбежал к коновязи, вскочил на своего мула и поскакал к выезду из деревни, но не центральной улицей, а околицей, чтобы никто не выстрелил на всякий случай ему в спину. Тони остался наблюдать, кто заберет себе вторую телегу.
Еще до того, как начались военные действия, Тони подготовил подаренный Мартой в Марселе казнозарядный пистолет. Вставил первый заряд и подсыпал пороха на полку. Менять заряды несложно, сложнее подсыпать порох быстро и чтобы руки не тряслись. Заодно зарядил пистолет, встроенный в охотничий нож работы Содерини.
Выглянул в окно и с удивлением узнал Марту. Марту сложно не узнать, тем более, что она и не маскировалась, а вышла в бой как на праздник, в ярком открытом платье с низким вырезом. Как тогда на таможне и как раньше в Ферроне. Чтобы ни один мужчина не смог узнать ее в лицо, а тех, кто стал бы описывать фигуру, обвиняли бы в преувеличениях. Еще и без головного убора, чтобы ее запомнили как брюнетку.