Одна Галактика на двоих
Шрифт:
– А это разве так ужасно, если ты меня поцелуешь? – весело спросила она тогда, стараясь не смеяться над ним. Авьем поняла, что ее ужасно забавляет этот чопорный горианец, который в нем проснулся.
– Это неприлично, потому что мы еще не помолвлены, – подтвердил он прежним напряженным голосом.
– Но я же инопланетянка.
– Это верно. Поэтому я с трудом сдерживаюсь. И ты мне не помогаешь.
Ощутив в его эмоциях нечто, близкое к отчаянию, Авьем перестала веселиться:
– Ого. Для тебя это и правда
– Да. Так я показываю тебе уважение, – сказал он, лишь немного повернув голову в ее сторону.
Вздохнув, она опустила глаза и выпалила слегка раздраженным тоном:
– Я не девственница, Мешшех. И уже не смогу ей стать, даже из уважения к тебе.
В голове мелькнуло, что ей стоило сказать об этом раньше – например, когда они говорили о помолвках в машине. Что, если он просто не подумал об этом, считая девственность за нечто само собой разумеющееся, как на Горре?
Она догадывалась, что эта информация может шокировать его, но просто отказывалась чувствовать себя виноватой, сердито сложив руки на груди и прикусив губу от досады, ожидая его реакции.
Если будет недоволен – его проблемы, подумала она, когда пауза затянулась.
Но эмоции Мешшеха, вопреки ее ожиданиям, не отразили никакого удивления. Он повернулся к ней и, дождавшись, пока она поднимет глаза, спокойно сказал:
– Я тоже не девственник, и мне нет до этого никакого дела.
Лицо Авьем вытянулось. Она какое-то время просто смотрела на него, полная изумления, а потом внезапно фыркнула и начала смеяться, прикладывая руки к щекам, чтобы охладить их.
– Космос. Ты был прав, у нас, действительно, разные культуры и мне не так-то легко понять тебя, – сказала она.
Следующим помещением на «Блазаре», которое Авьем удалось подробно изучить, оказалось кафе. Всего несколько столиков каплевидной формы, барная стойка, тот же темный аконит, что и везде, и очень высокие стулья, рассчитанные явно в основном на мужчин. Стол для них был уже накрыт, и было видно, что Мешшех позаботился обо всём заранее. Это тронуло ее, и Авьем поняла, что все больше и больше поддается романтическому очарованию этого вечера, практически теряя волю.
Не удержавшись, она подошла к прозрачной стене, чтобы полюбоваться видом на хорошо освещенный пустынный космодром, и, почти счастливая, обернулась на Мешшеха, стоявшего рядом:
– Спасибо тебе, что привел меня сюда.
– Мне не менее приятно, чем тебе, – улыбнулся он. – Пойдем за стол?
– Да, – согласилась она. – Я как раз хотела спросить тебя, чем так одуряюще вкусно пахнет?
– Это сок тхайи, его на Горре любят почти все, – улыбнулся Мешшех, указывая ей на кувшин с соком.
Он наполнил ее стакан, как только они сели за стол, и Авьем издала стон наслаждения после первого глотка:
– Это восхитительно. Я его раньше не пробовала, как и половину из этих блюд, – сказала она, окидывая
– Я сейчас расскажу тебе обо всем. Но сначала попробуй жареный орешек, – сказал Мешшех и положил ей на тарелку нечто полукруглое размером с половину тарелки.
– Орешек? Разве им не полагается быть маленькими? – засмеялась Авьем.
– Строго говоря, это плод. Но мы называем его орехом тука, – весело отозвался он. – Он вкуснее всего, если пожарить на костре, а на корабле мы используем гриль.
После рассказа об орехах Мешшех перешел к овощам и салатам, а затем – к злакам, хлебу и фруктам.
Авьем слушала его и не спеша дегустировала все блюда, большая часть которых ей очень понравилась. Что-то она уже пробовала в миссии, но не все – там был дефицит горианской еды, и она, как и все местные, старалась выбирать местную еду, чтобы не объедать горианцев, которые скучали по дому.
Здесь же можно было съесть столько экзотических деликатесов, сколько она хотела, и около получаса спустя Авьем почувствовала, что даже объелась. За это время Мешшех рассказал ей не только о горианской еде, но и о своем детстве и семье.
Так она узнала, что на Горре у него есть два брата и сестра, и его мама умерла много лет назад, а отец теперь женат на землянке, которая была одной из первых землян на Горре.
– Когда я был маленьким, на Горре не было ни одного инопланетянина, – добавил Мешшех. – Сейчас все быстро меняется.
– Когда я была маленькая, на Кастимии было так же, – улыбнулась Авьем. – И телепаты еще оставались в меньшинстве.
– Расскажи о своей семье, – попросил он, но прежде, чем договорил, почувствовал ее эмоции и осекся.
– Да. Они все умерли, – кивнула Авьем, встретив его сочувственный взгляд. – Но я могу немного рассказать.
– Расскажи, – кивнул он, не сводя с нее глаз.
– Мой папа был очень простым человеком: он чинил кары и любил меня, как умел. Он покупал сладости, водил гулять и на аттракционы, иногда мы с ним ездили купаться, – сказала Авьем. После длинной паузы она добавила:
– Он погиб на работе, очень глупо, его ударило током.
– Мне очень жаль, – сказал Мешшех, погладив ее по руке. – А твоя мама?
– Маму я плохо помню. Только то, что она была красивая.
– Не сомневаюсь, – медленно ответил он, не открывая взгляда от ее лица, и Авьем улыбнулась сквозь непрошеные слезы. – Кто из них был телепатом?
– Никто. Только моя тетя. Она начала меня учить, а потом заставила папу раскошелиться на уроки.
– И когда же ты получила базовый уровень?
– Базовый? – переспросила она, нахмурившись.
– Да, минимальный. Когда точно чувствуешь все эмоции и можешь делать вот так, – пояснил Мешшех, послав ей улыбку.