Одна и без оружия
Шрифт:
— Ужасно голодна, в самолете не притронулась к еде. Нервы. А вот сейчас, кажется, только подавай.
— Ловлю на слове, — обрадовался я, подхватил ее тарелку и стал подряд накладывать все, что было на столе. Наполнил бокалы шампанским: — За встречу!
— И за любовь, — вставила мама.
На аппетит никто не жаловался. После кофе мама вдруг стала откровенно позевывать и скоро заторопилась:
— Извините, ребята, мне давно уж пора в постельку, придется вас оставить. Для молодых время еще не позднее, так что допивайте, доедайте и договаривайте.
Мама ушла. Возникла небольшая неловкость, но она исчезла, как только я, наконец, приступил к раз — говору, к которому готовился все последнее время. Татьяна, конечно, не ожидала ничего подобного, но, интуитивно почувствовав некую торжественность в моем тоне, внутренне напряглась и испуганно раскрыла глаза.
А я, прежде чем подойти к главному, начал рассказывать о себе исподволь, с азов, как жил в США с отцом и матерью, с братом Ильей, учился там, а потом переехал с мамой в Москву, где и продолжил свое образование, включая военное. Потом работа в ведомстве генерала Рожкова, командировка в Штаты и незабываемая встреча с ней, Таней. Сделал небольшую паузу. Татьяна, решив, что я жду от нее такой же исповеди, закрыла лицо ладонями и покачала головой.
— Я не смогу, Павел, рассказать о себе, ты извини, прошлое тяжело, как камень.
— Забудь. Меня это совсем не интересует. Пусть для тебя это будет неприятным сном, который улетучивается с пробуждением. Давай говорить о настоящем и будущем. Согласна?
Таня погладила мою руку:
— Спасибо тебе, Павлик, ты добрый и очень порядочный человек. Я не заслужила такого отношения.
— Подожди меня благодарить, — остановил я ее. — Сейчас перейду к главной теме, тогда увидим, достоин ли я признательности.
— Что-нибудь случилось? — уже открыто испугалась Таня.
— Нет, ничего страшного, просто у меня есть шкурные интересы, и с твоей помощью я рассчитываю их реализовать, — попытался я пошутить, но тут же подумал, что шутка вышла неудачная: Таня ее не приняла и вся так и ощетинилась.
— Я сделаю все, что ты попросишь, — сказала она холодным, чужим голосом.
— Танюша, ты меня не поняла, это же я под хорошее настроение болтаю черт те что, а на самом деле только хотел сообщить, что уезжаю на работу в США, и, кажется, надолго.
— Как уезжаешь? И я тебя больше не увижу? — в отчаянии воскликнула Таня и вдруг кинулась мне на шею, приговаривая: — Дура я, дура, влюбилась в такого дрянного мальчишку, вообразила себе, будто что-то для него значу, а он от меня в бега. Так мне и надо, — расплакалась она. Я еле успокоил ее.
— Ты можешь меня выслушать как взрослая? — спросил, вытирая ей мокрое от слез лицо ее же собственным платочком.
— Мо-о-гу, — а сама никак не придет в себя.
Не ожидал я от Тани такой реакции. Правда, у меня самого сердце от радости чуть не выпрыгивало из груди. Надо ли еще спрашивать ее о согласии поехать со мной? И так все ясно. Но язык не поворачивается сделать предложение. Не пойму, почему это так трудно. Прибег к дипломатической уловке:
— Значит, заказываю два
Танины синие глаза вмиг высохли:
— А кто же с тобой едет, ты что, женат?
— Нет, но скоро буду, — ответил я на вторую часть вопроса.
— Поздравляю, жаль, что узнаю об этом в последнюю очередь.
— Так уж получилось, Танюша. Но и я тебя в таком случае поздравляю.
— А меня-то с чем? — удивилась она и вдруг начала понимать, краска залила лицо. — Ты хочешь сказать, что берешь меня с собой? — еще не веря себе, спросила она.
— Да, именно так, — подтвердил я. — И на правах жены.
— Павел, ущипни меня, я, наверное, сплю!
— Ты не спишь, но для убедительности я лучше поцелую тебя.
Я выполнил свое намерение и только после этого расхрабрился:
— Ты мне так и не ответила, согласна ли быть моей женой?
— Неужели ты мог в этом сомневаться? Я и мечтать не могла о таком счастье.
— В таком случае, завтра же, — я глянул на часы и уточнил, — вернее, уже сегодня, идем в загс, потом по магазинам, ты ведь у меня совсем раздетая.
Таня замахала руками:
— У меня дома полный гардероб. Заедем ко мне, выберем, что получше, ни к чему тратить деньга. Да и с моей, мамой надо тебя познакомить.
Я не возражал. Мы еще долго не могли наговориться. Предусмотрительная мамуля постелила нам в моей комнате, и оставшееся до утра время мы зря не теряли.
Нас зарегистрировали в тот же день, без всяких бюрократических проволочек. Заведующая бюро, заглянув в мое удостоверение, тотчас распорядилась: немедленно сделать все необходимое. Правда, ритуал прошел без должной торжественности, но зато при двух свидетелях — моей и Таниной мам. Таня настояла, чтобы праздничный ужин состоялся у них дома. И пока мы, уже молодожены, бродили по городу, заглядывая подряд почти во все промтоварные магазины, обе наши мамы колдовали на кухне.
По дороге я позвонил генералу Рожкову. Рассказал обо всем и пригласил на ужин в честь нашего бракосочетания, заранее считая, что он откажется. Не хватало еще тратить время на застолья со своими подчиненными. Но я ошибся. Виктор Николаевич с радостью принял приглашение.
Сказал, что не сомневался в благополучном решении вопроса, поэтому предусмотрительно подготовил для Тани загранпаспорт с визой, который уже находится у начальника аэропорта. Он передаст его, как только мы появимся в Шереметьево, или оставит у дежурного. С моим дипломатическим паспортом проблем нет.
Хотел было захватить его по дороге домой, но Виктор Николаевич поблагодарил и сказал, что приедет сам. Я объяснил свой адрес, и мы распрощались до вечера.
Генерал не приехал. Прождали его напрасно. Ужинали вчетвером. Я с Таней и наши мамы.
Мы улетали рано утром. Получили паспорт. Его вручил Тане лично начальник аэропорта с теплыми поздравлениями и напутствиями. Небольшие формальности, и мы уже утонули в мягких креслах «боинга». Сразу же отключились, не почувствовав взлета. Понятно, бессонная ночь.