Одна из миллиона
Шрифт:
— А я хотела переночевать у тебя, Глебушка!
— Но мы же договорились, что сегодня ты ночуешь дома. Мы с Кириллом Андреевичем уезжаем в шесть утра.
— Опять! Ты только что вернулся!
— Надо, Иришка.
— Вы поедете далеко-далеко?
— Да не очень далеко, в соседнюю область. Метнёмся быстренько. Он наведёт порядок в своём филиале, а я — в своём.
— Глеб, ты наш кормилец и опора! За тобой, как за каменной стеной.
— А то!
— Бабуля так говорит. И мама тоже. И Томочка, и Верочка.
— Вот поэтому надо съездить, приструнить народ. Совсем филиал разболтался.
— Будешь
— Ещё как. Но мне совсем не хочется ехать в командировку.
— А чего тебе хочется? — племяшка сжала ладошками щёки Глеба и пытливо уставилась ему в глаза. — Скажи, скажи!
Вместо ответа он поцеловал её в лоб.
— Я знаю, знаю! Ты тоже хочешь в отпуск, как и я! Да, Глеб? Мы устали вкалывать. Как же я тебя понимаю! Так, тебе надо отдохнуть. Решено — ты возвращаешься из командировки, мы берём Варвару, Принцессу и улетаем на море. Маму не берём, а то она будет мучить меня математическим тренажёром. Как он мне надоел!
Варвара
Я сбежала с поля битвы, где меня в присутствии любимого мужчины смешали с грязью. Пока ехала в маршрутке, всхлипывала от обиды и отчаяния, вытирала с мокрых щёк слёзы, вызывая сочувственные взгляды окружающих. Как же я мечтала убить Никиту! И боялась даже представить, что сейчас творится в душе у Глеба…
Думала — приеду домой и сразу же умру от горя. Ошиблась! Я едва не умерла от высокой температуры.
Свалилась в кровать, чувствуя, что начинает морозить, долго рыдала в подушку — с подвываниями и хлюпаньем. Забылась, отключилась, а когда пришла в себя и догадалась поставить градусник, увидела на нём тридцать девять и восемь.
Ночь прошла в бреду, несколько раз я просыпалась от собственных воплей. Блуждала в странных сумрачных коридорах, где из-за угла внезапно появлялись фигуры в чёрных плащах, чьи-то сильные руки хватали меня и тащили в преисподнюю с раскалёнными жаровнями. Я видела чудищ, которые клацали зубами и тянули ко мне окровавленные морды. Пол двигался и шевелился, я проваливалась в скользкое и непонятное нечто, по ногам ползали какие-то существа, чьи-то колючие хвосты обвивали мои щиколотки…
Только в субботу немного пришла в себя. В какой-то момент очнулась совершенно мокрая, с прилипшими ко лбу волосами, и поняла, что я выздоравливаю.
— Ох, Варя, наконец-то оклемалась! — обрадовалась мама. — Я два раза скорую вызывала, тебе делали укол. Ты помнишь?
— Смутно.
— Надо же, как тебя зацепило, Вареник! У нас уже полфирмы полегло, какой-то жуткий вирус прилетел.
Едва полегчало — тут же начались душевные страдания. Не могла поверить, что у нас с Глебом всё закончилось. После той изумительной ночи, после миллиона поцелуев и бешеной лезгинки… Нет, невозможно!
Везде валялись блистеры с таблетками, стояли бутылочки с суспензией, коробки из-под лекарств. Я приводила квартиру в порядок, ползая, как улитка — в глазах темнело от слабости. Надо было чем-то себя занять, чтобы не сойти с ума.
Как только включила телефон, обнаружила сотню пропущенных звонков. Семь из них — от Полины! Какая упорная девица! Зачем она мне названивает?
А от Глеба ни одного звонка…
Отвратительная сцена в приёмной снова и снова всплывала
Но я, вынырнув из горячечного бреда, вдруг ясно поняла, что нельзя верить ни одному слову вредной блондинки и мерзавца Никиты. Они оба нагло врут, приписывают моему милому то, что он никогда бы не сделал.
Глеб не стал бы изменять невесте и крутить романы с девицами, хотя именно на это и намекала белобрысая кукла. И если он сказал, что расстался с Полиной, значит, так оно и есть. И Глеб ни за что не заключил бы с друзьями пари на девушку, как утверждал Никита.
Эта мысль ослепила, как яркая вспышка, после блужданий в кромешной мгле. Все мои сомнения, страхи, ревность смыло прохладной волной, я даже почувствовала на лице дыхание свежего ветра. Как просто — я не буду верить никому, кроме Глеба. Вот и всё! И больше никаких метаний.
Не хочется думать, что наша история закончилась, едва начавшись. Не знаю, как дальше жить.
Принцесса
Приняв душ, хозяин вернулся к ноутбуку, оставленному на кровати. Пока Глеб что-то просматривал и печатал, лежа на животе, Принцесса с удовольствием потопталась по его пояснице и каменной заднице, послюнявила полоски на серо-синих боксёрах.
Потом переместилась поближе к ноутбуку — и некоторое время наблюдала за тем, как хозяин печатает. Ей нравились его руки, такие красивые, грубые, нравилось, как он хмурит брови, вчитываясь в текст на экране. Принцесса потрогала бархатной лапкой кисть хозяина, проверила, подживают ли костяшки — он ободрал их неделю назад, до командировки в Питер.
Подрался с кем-то, что ли?
Серебристо-белая красавица внедрилась между клавиатурой и рукой хозяина, чтобы ощутить на спине приятную тяжесть господской ладони. Потом Принцесса начала охотиться за пальцами — прижалась к одеялу, навострила уши, задвигала попой… Поймала! Заодно напечатала в документе загадочную фразу ооооллдлдддд щщщ ггголлололоолол.
— Гениально! — хмыкнул Глеб. — Ну, ты и помощница, Принцесса!
Он аккуратно отодвинул пушистую помеху в сторону, и киска, в конце концов, угомонилась. Она устроилась рядом с ноутбуком, привалилась к нему боком. Бархатистое мурчание разрывало ей грудь, она тарахтела и жмурилась.
Как хорошо избавиться от ребёнка и остаться наедине с любимым мужчиной! После визита Иришки Принцессе всегда требовалась усиленная доза хозяйской любви, надо было успокоиться. Энергии в племяшке Глеба было как в трёх атомных реакторах, она кого угодно свела бы с ума.
Правда, день окрасился в серые тона, потому что прекрасный господин был мрачнее тучи. Он не пел в ванной, принимая душ, не танцевал у плиты, пока варил ребёнку кашу… Всё плохо.
Закончив с документами, Глеб закрыл ноутбук и принялся собирать вещи — Принцесса знала, что уже через пять часов он отправляется в новую поездку.