Одна из миллиона
Шрифт:
— А я Катиного бывшего слегка покалечил, прикинь? Этот гад до сих пор лечится. Ладно, Глеб, думаю, будет лучше, если ты останешься в машине. А я поднимусь и деликатно выясню, что у Никиты было с Варварушкой. — Кирилл на мгновение бросил руль и со звонким хлопком резко впечатал кулак в ладонь, сделав при этом зверскую физиономию.
— Ничего у них не было! Это невозможно!
— Да, да, не дёргайся. Не удивлюсь, если этот <…> <…> сидел с биноклем в женской раздевалке Вариного клуба. Подсматривал.
— Не знаю… Не ожидал, что Никита так себя поведёт. Он же не
— Вот не надо все грехи себе приписывать! Ты отличный воспитатель, Глеб. У тебя на предприятии порядок, персонал дрессированный, все по струнке ходят. Дома кошечка милая, послушная, мыр-мыр-мыр, мур-мур-мур. Ни разу даже ногу мне не отдавила — такая воспитанная киска! Ты держишь в узде гарем, который запросто снёс бы башку начальнику охраны арабского шейха. А тебя твои красавицы слушаются, я видел, вообще не перечат. В общем, ты отличный управленец и воспитатель, не надо на себя наговаривать.
— Кир, ты никогда не думал о карьере адвоката?
— Нет.
— Из тебя бы хороший получился.
— Мне и директором «Импульса» неплохо. Зарплата большая, премия ещё больше. А уж какой я себе годовой бонус нарисовал — это ваще-е-е! Но не будем отвлекаться. Сейчас заедем нанесём лёгкие телесные повреждения Никитосу, а потом отправимся успокаивать твою бедную девочку.
— Я скотина. Варвара меня не простит… Она не поверит, что я не заключал это мерзкое пари. Почему я сразу не сказал ей об этом…
— Да, Глеб, отношения — это сплошные нервы. Но ничего. Знал бы ты, как у меня с Катей всё было плохо… Я готов был биться головой о стену. Катя мне не верила и даже боялась меня. Ничего не получалось, ничего!
— Не может быть!
— Честное пионерское! А что в результате? Красота. Двух пупсиков мне родила. И сопят они теперь в кроватках, всю ночь им что-то надо — то пустышку, то водичку, то сисечку, то покачать. Жизнь превратилась в бесконечное удовольствие. Верь, братишка, у тебя тоже так будет. А сейчас поехали бить Никиту. Устроим ему незабываемое утро.
Варвара
Офис-менеджеры сообщили, что наш любимый босс уже вернулся из командировки. Но мне Глебушка так и не позвонил. Это означает разрыв отношений — окончательный и безжалостный.
Я представила, как мой любимый мужчина провёл это утро, мысленно проводила его из кровати в душ, а потом на кухню. Каждое движение отзывалось внутри сладкой болью. Как же мне хотелось перенестись в его квартиру, оказаться рядом…
Вот он оставил тёмно-серый внедорожник на бескрайней парковке перед зданием компании — один из первых, он всегда приезжает рано. Сбитые ветром красно-жёлтые листья мокнут в лужах, дождь моросит. Сейчас Глеб, наверное, вошёл в пустую приёмную, на миг задержался взглядом на моём столе, кресле… Что он чувствует? Сожалеет ли хоть немного, что меня там нет? Или испытывает досаду, что связался со мной?
Я так его люблю! Сначала любила на расстоянии,
А теперь мой мир разрушен, сверкающий волшебный замок разлетелся в осколки… В груди медленно, но неумолимо раскручивается маховик боли и отчаяния.
Что мне остаётся… Перебирать в памяти каждое мгновение нашей недолгой истории, заново испытывать восторг, упиваться воспоминаниями. Какой же я была счастливой!
Наверное, мы с Глебом станем далеко не первой парой в мире, разорвавшей отношения из-за клеветы… Мерзавец Никита выставил меня маленькой лгуньей, которая крутила роман сразу с двумя мужчинами, а потом выбрала более успешного.
Неужели Глеб ему поверит?
Но ведь они друзья — общаются и дружат всю жизнь. А со мной Глеб знаком всего один месяц. Его молчание подтверждает, что карты легли не в мою пользу… Родинка, между прочим, находится совсем не там, где сказал Никита, а гораздо выше! В бассейне или на пляже, когда я надеваю бикини, эту родинку прекрасно видно, и чтобы полюбоваться этой неземной красотой, вовсе не обязательно вступать со мной в интимные отношения!
Но Никита ловко жонглирует фактами. Очевидно, он опытный манипулятор, умеет воздействовать на болевые точки, бьёт точно в цель. Всего одно слово — а над моей головой словно перевернули ушат с помоями!
…В семь утра начала потихоньку ползать по квартире — наводила порядок и собиралась в поликлинику. Выходить из дома под дождь не хотелось, за окном расстилалась свинцовая хмарь, мокрые ветви деревьев трепетали под порывами ветра. Вчерашняя прогулка за пирожным не прошла даром — ночью снова подскочила температура. Мысль о том, что придётся час-другой просидеть в очереди к терапевту, вызывала тоску. Но обязательно нужно оформить больничный лист и зафиксировать, что я действительно болею, а не тунеядствую.
В зеркале отражались два хрустальных голубых озера — это сверкали слёзы, застывшие в глазах. Лицо было бледным, почти серым… Зато температура капитально снизилась — я это ощущала. Потихоньку остываю. От слабости дрожали руки, на лбу появилась испарина, а к спине словно приложили ледяную мокрую простыню… Какая разница! Пусть я буду скользкой и холодной, как морской окунь, всё равно Глебу я не нужна. Он вычеркнул меня из своей жизни, а без него мне ничего не важно. Нет никаких желаний, целей, потребностей…
Но я всё равно надеюсь… Вдруг сейчас он постучит в мою дверь?
От этой мысли останавливается дыхание, замирает сердце… И тут же на меня обрушивается лавина солнечного света — счастье, восторг, ликование затапливают душу.
Как трудно отказаться от мечты!
Полина
Полина пошевелилась. Во сне Никита её придавил, и сейчас она осторожно сняла с себя тяжёлую мужскую руку, сдвинула волосатую Никитину ляжку и освободилась из плена. Она выбралась из кровати и минуту рассматривала спящего парня, наполовину замотанного в кокон из сиреневых шёлковых простынь. За неделю синяки позеленели, стали менее заметными, однако, внешность красавчика пострадала основательно.