Одна из рода проклятых сестер
Шрифт:
— Теперь ты еще и меня приплел? В вашей семье так заведено: обвинять других в своих проблемах? — откуда ни возьмись появился охотник, он с прищуром осмотрел Нила и меня с ног до головы, а потом покачал головой. — Хотя ладно, признаю, в прошлый раз я и правда наговорил лишнего.
— А ты здесь откуда? — выпалила я, а потом вспомнила. — Точно… Ты ведь почти сразу сказал, что следишь за мной… И чего я удивляюсь.
Лэсли действительно этого не скрывал. В отличие от моего братца.
— Ты следишь за Келли?! — завопил Нил.
— Если бы не следил, она бы давно где-нибудь
Нил посмотрел на меня, перевел взгляд на Лэсли, снова на меня. Наконец он выдал:
— А знаешь, ты прав, за ней глаз да глаз нужен. Ты все правильно сделал! Она же словно магнит для всех бед.
— Эй, а может меня при мне же обсуждать не будете?
— А какая разница, где и когда тебя обсуждать? — съязвил Нил. — Ты же все равно никого никогда не слушаешь.
Тц, ну и за что мне достался такой жестокий братец?
— Ладно, поняла я. Вы оба следите за мной, потому что волнуетесь. Очень лестно! Я от такого количества внимания прямо вне себя от счастья.
С одной стороны, сейчас я была рада, что в моей жизни все-таки имелись те, кто в отличие от матери и дорогой бабули, подмечал любую деталь и изменения. Нил был для меня единственным другом долгие годы, его возлюбленная — моя первая и единственная подруга, а Лэсли — первый парень, который мне доказал, что я могу ненавидеть мужчин… Ну ладно, он скорее доказал, что хороший охотник действует в интересах не одних только смертных, но и даже потомков демонов. Все доказали мне, что мир намного больше особняка, в котором я жила долгие годы. Меня радовало, что окружающие меня люди такие разные. Каждый из них интересовался своим делом, у каждого имелись свои тревоги и заботы, но что же насчет меня?
Вот и другая сторона этой нелепой ситуации по моей поимке. И Лэсли, и Нил вряд ли задумывались всерьез, а правда ли мне так жизненно необходимо продолжать и дальше жить под надзором? Нил услышал от бабушки, что я сбежала из дома; Лэсли почувствовал при помощи своих сил, что я далеко — оба они вмешались, потому что волнуются, но их волнение — это их чувство. А что же насчет меня?
Я испытывала лютую злобу и страх из-за того, что за меня принимала решения моя ведьма-мать: она хотела сделать меня проклятой сестрой, поэтому даже отправила по мою душу призрака. Моя любимая бабушка, чтобы совесть ее не съедала, позволяла матери делать со мной что угодно в течение долгих лет. Все они преследуют свои эгоистичные желания, но и я тоже хотела быть эгоисткой.
Я хочу жить ради себя, хочу выбрать побег и начать жить новой жизнью!
Мой взгляд опустился на Лэсли и Нила, оба стояли напротив меня с хмурыми грозными лицами и будто ждали, когда я вложу в их руки свои ладошки и мы радостно втроем уйдет в закат, но все ли из нас будут рады? Может, раз уж мои дни сочтены, то следует провести их на свободе? Последние дни счастья, первый и последний в моей жизни побег — разве звучит не здорово?
Я поднялась и еще раз вокруг осмотрелась.
— Ну и чего ты застыла? — поинтересовался братец, приподнимая с земли мой чемодан.
— Что ты вообще здесь делаешь, Келли? — поинтересовался Лэсли.
Я снова перевела взгляд и посмотрела на свои руки. Они ничуть не изменились
Моя одержимость идеей стать «обычной» походила на фанатизм, но что по итогу от этого я получила? Я выбралась из своего заточения, встретила необычного паренька, которого обожает вся школа, меня даже начали называть его девушкой и разносить обо мне сплетни. Меня сделали главной героиней чужих историй, но я так ни разу и не словила себя на мысли, что рада этому.
— Я запуталась, — сказала я вслух, пока мысли продолжали метаться.
— Запуталась? Не знаешь, куда хочешь пойти: ко мне или к Лэсли? Пошли ко мне! Мама, папа и Лия с радостью примут тебя. Ты поживешь с нами до восемнадцатилетия, а потом тебя официально признают неудавшейся сестрой? — предложил Нил.
В его словах имелся смысл, но думала я совсем о другом…
— Ты не знаешь, хочешь ли ты на самом деле покинуть Исад? — предположил Лэсли, и мой взгляд метнулся к нему. — Ты просто не знаешь, чего на самом деле хочешь, да?
Почему он всегда знал, о чем я думаю? Лэсли что, мысли читал? Неужели метка дает ему на это право?
Будто снова прочтя мои мысли, он усмехнулся.
— Я знаю, что тебе сейчас нужно разобраться в себе, поэтому не смотри так на меня. Нет, я не читаю твои мысли, просто тебя понять так же легко, как и Нила, — Лэсли приблизился ко мне и посмотрел прямо в глаза. — Я скажу только одно, а ты постарайся запомнить эту простую мысль: чтобы сбежать, нужна огромная смелость, но, чтобы остаться, нужна не только огромная смелость, нужно еще желание и силы. Желание изменить самого себя и это чертово место, которое довело тебя до этого чертового желания сбежать. И выбор, разумеется, ты должна сделать самостоятельно.
— Хочешь сказать, я должна выбирать между побегом и презрением со стороны окружающих, вызванным этим самым побегом, или презрению со стороны самой себя, если решу остаться? — я усмехнулась.
Лэсли покачал головой.
— О каком презрении речь? Это вопрос спасения жизни. Забудь, что кто-то может начать тебя презирать. Да и вообще, может они все умрут скоро.
— Ну ничего себе, не знал, что ты пессимист, Лэсли, — не выдержал и высказался Нил. — Так ты и такой финал вполне ожидаешь?
— По Исаду шастает серийный убийца, какой еще расклад я могу предложить?
Убийца… Я начала искать его из-за указания матери, которая в свою очередь получила его от сестер. Это можно расценивать как одну из попыток моего убийства, вот только… Сама я не без греха. Взаимосвязь между похищениями и девушками, которые покупали у меня амулеты, хоть и считается косвенной, но она все же была. Я могу быть виновницей, а раз так, то могу ли я вот так легко отказываться от всего и сбежать без оглядки?