Одна из тридцати пяти
Шрифт:
— Ваше величество, — насмешливый и наглый голос длинноволосого брюнета заставил ее сжать от безысходности зубы, — мы прибыли по приказу регента Хегея…
— Назовитесь! — перебила она, взирая на незнакомцев с яростью.
— Господин Дэш Кайетан, ваше величество, — отозвался один из них. — Капитан отряда городской стражи.
— А я Аарон, — произнес брюнет, — наемник темных ветров.
Генриетта нервно передернула плечами, глянув на лорда де Хога, который развел руками.
— Капитан и убийца? — хмыкнула она. — И вас удостоили чести вести переговоры от имени изменника?
Ее ядовитая речь ничуть не повлияла на спокойный сдержанный настой пришедших.
— Наш господин, коего стоит именовать его величество регент Хегея, — вымолвил наемник, — видимо знал, что мы найдем общий язык. Падаль будет разговаривать с падалью.
Стражники королевы, стоящие позади переговорщиков, обнажили мечи, но Генриетта вмешалась:
— Не трогать их, — ее голос звенел от злости, но она покорно мирилась с положением вещей, — я прощу вам несусветную наглость, но лишь потому что не хочу превращать столицу в кровавый ад. Я готова выслушать условия Берингера…
— Его величества, — поправил Аарон, наслаждаясь разъяренным видом королевы.
— Что? — зашипела она.
— Вы должны называть лорда-протектора его величеством, — спокойно пояснил наемник, — и я передам ему, что вы были очень покладисты и отзывались о нем с уважением, в противном случае он сам придет сюда, и тогда вы точно придумаете тысячу хвалебных титулов для нашего господина.
В отчетливой тишине присутствующие услышали, как скрипнули зубы монаршей особы.
— Вы, наверно, забываете, что у меня его девчонка! — выпалила Генриетта.
— О, как раз напротив. Мы прибыли, чтобы удостовериться, что с леди Джиной прекрасно обращаются. И об условиях, которые готов предложить вам лорд-протектор, мы поговорим только после того, как пообщаемся с этой дамой.
Королева глядела на самодовольного наемника, понимая, что иного выхода у нее нет.
— Разрешаю, — бросила она сдавленно. — Лорд де Хог, распорядитесь привести Джину.
Двое стражников покинули зал, но через несколько минут вернулись один бледнее другого, и сообщили что-то старому лорду, с которого сразу схлынуло спокойствие.
— В чем дело? — напрягся и Аарон, видя, как де Хог быстрой походкой направляется к ее величеству и, спросив дозволения, шепчет ей что-то на ухо.
Взгляд Генриетты наполнялся мраком, пока она слушала неведомые слова старого лорда.
— Нам нужно время, — вдруг сказала она, заглатывая ртом воздух, будто разом разучившись дышать.
— Что-то случилось с леди эль-Берссо? — изогнул бровь наемник. — Она жива? Или, быть может, передать моему господину, что ее у вас нет?
— Не горячитесь, — примирительно ответил де Хог, видя, что королева едва сохраняет лицо, — леди Джина еще в постели. Ей нужно время, чтобы предстать перед нами.
— У вас нет ни секунды, — произнес Аарон, — видите ли, лорд-протектор человек крайне нетерпеливый. Он отвел нам ровно час, и если по истечении этого времени мы не вернемся, это будет воспринято, как отказ от сотрудничества.
Королева поднялась,
— Я… я сама потороплю ее… — задыхаясь, сказала она, спускаясь со ступеней.
Наемник и Кайетан переглянулись, одновременно подмечая, что творится что-то неладное.
Генриетта прошла мимо, быстро, подобно тому, как спасаются бегством. Едва двери тронного зала захлопнулись за ней, она рухнула на пол, горько рыдая. Лакеи не смели притронуться к ней, глядели с опаской, понимая, что железная леди, злая и жестокая пала на их глазах, превратившись в простую напуганную женщину, у которой не было никакой опоры. И вслед за этим пониманием грянул страх, растекаясь волнами по дворцу.
Одна из фрейлин рухнула на колени, поднимая свою госпожу, за что получила тычок в плечо.
— Где мой сын? Где этот… — она проглотила слова, быстро стирая слезы и подчиняя себе эмоции.
— Он в покоях…
Королева побежала, приподняв платье. Встреченные ею слуги и придворные изумленно расступались, пропуская ее, замечая, что по ее напудренным щекам льются слезы.
— Открыть! — закричала она лакеям, которые бросились распахивать двери в апартаменты ее отпрыска.
Отталкивая камергера, Генриетта влетела в спальню, увидев, наконец, сына. Его окружали слуги и телохранители, которые разошлись в стороны, оставляя в поле зрения грозной женщины лишь успевшего надеть штаны Эдмунда.
— Я же просила, предупреждала тебя! — закричала она, бросаясь на него. — Я же сказала, чтобы ты не трогал пока эту шлюху! — схватив Эдмунда за волосы, она потащила его к зеркалу: — Знаешь, что будет с тобой? Знаешь?
Принц покорно шел, согнувшись, словно щенок на привязи.
— Посмотри! — она схватила его за лицо, тыча в отражение: — Ты всего лишь жалкий женоподобный мальчишка! Райт бросит тебя солдатам, словно белокурую девицу, и тебя отымеет целое войско, потому что ты не смог удержать свой член в штанах!
Задохнувшись, королева оттолкнула от себя сына, обернувшись и вдруг увидев перед собой слуг, которых она словно не замечала. Ее брови сошлись над переносицей, а челядь сжалась под ее взглядом.
Подойдя к обер-камергеру, она ударила его по лицу, затем приказала одному из телохранителей:
— Вздернуть его за несусветную глупость!
С лица обер-камергера схлынула краска, он замотал головой, но было поздно — телохранитель схватил его за локоть и потащил к дверям.
Эдмунд не смотрел на мать, лишь нервно приглаживал растрепанные волосы с видом побитой собаки.
— Где эта дрянь? — рявкнула на него королева.
— В приемной… я позвал лекаря… — обиженно заговорил Эдмунд. — Она жива.
— Если бы она умерла, — выдавила сквозь сведенные судорогой челюсти Генриетта, — нам всем бы пришел конец!
Она устало опустилась в кресло, прижав к лицу ладони и пытаясь придумать, как выйти из тупика, в который ее загнал собственный сын.
— Оденься, — бросила ему, — и благодари свою мать за то, что она пытается тебя спасти. Речь идет не только о престоле Хегея и наших жизнях, но и о смерти, которая покажется избавлением, если сюда придет Райт Берингер.