Одна из тридцати пяти
Шрифт:
— Ты должен пойти немедленно, — произнесла Генриетта, присев рядом, положив руку на бортик. — Это важно, Эдмунд. Не время капризничать.
Он стиснул зубы.
— Когда он умрет, ты созовешь совет?
— Да.
— А как же сезон сватовства?
— Выбери одну из… милый. Первую или вторую из списка. Разве это столь важно?
— Отец хотел, чтобы я женился, — протянул принц, — и я женюсь, мама. Я выберу одну из, как ты и сказала. Тридцать вторую.
Генриета поднялась на ноги, распрямилась, изумленно глядя
— Я знаю, как заставить Райта страдать, и для этого совершенно необязательно жениться на этой дряни. Разве ты не понял, Эдмунд, что наш прошлый план провалился?
— Этот план был самым лучшим, — ответил принц, — я заполучу его женщину. Он этого не вынесет.
— Райт вытесан из камня, он вынесет все, что угодно. А ты навек свяжешь себя с его потаскушкой.
— И буду видеть, как он медленно истязает себя, — мечтательно улыбнулся Эдмунд. — Как он будет умолять отдать ее обратно. И как будет служить мне, словно пес, пока она будет в моих руках.
Королева усмехнулась, присела рядом с сыном, погладила его светлые волосы.
— Ты воистину Виндор, — прошептала сладко. — И как настоящий Виндор, ты должен быть практичен и дальновиден, мой мальчик. Де Хог — очень важная фигура сейчас, и его сын нуждается в нашей помощи. Мы должны обменять на него девчонку, когда ее привезут сюда.
— Значит, жизнь твоего любовника волнует тебя больше, чем жизнь сына?
— Я мыслю куда масштабнее…
Эдмунд неожиданно поднялся — ему на плечи набросили халат. Он повернулся к матери, бросил:
— И так было всегда, мама. Ты всегда ставила власть превыше всего.
Щелкнув пальцами камердинеру, наследник вернулся в спальню.
ГЛАВА 17
— Ваше сиятельство, — произнес лекарь, осматривая мою руку, — рану нужно обработать и зашить.
Фамильный замок Лауртан, куда мы прибыли, впечатлял своим готическим убранством. Огромная спальня с внушительной кроватью под балдахином, свечи, пылающий камин были частью, а может и продолжением моего кошмара.
— Зашить? — переспросила я, переводя взгляд на Берингера. — То есть…
— То есть — зашить, — ответил он, отталкиваясь от камина и подходя к постели, на которой я сидела, — это почти не больно, Джина.
Для него может быть.
— Оставьте нас на минуту, — произнес он лекарю.
Сидя на постели перед советником, я чувствовала себя беззащитной. Я чувствовала себя принадлежащей ему.
— Я не хочу, — произнесла, рассчитывая на понимание.
— Хорошо, не будем, но тогда рана загноиться, — Райт сел напротив, заглядывая мне в глаза, — а это гораздо больнее.
— Не знаю, смогу ли.
— Сможешь.
Его уверенность в мои силы могла польстить, если бы дело обстояло не так серьезно.
— Это единственный вариант?
— Да.
— Хорошо, — дрожащей рукой откинула волосы за плечи, — я готова.
Перед
— Выпей, будет легче.
— Целый бокал?
— Целый бокал, — подтвердил он. — Ты же смелая девочка, Джина. Верю, справишься.
Обхватила бокал ладонями и приникла губами, пока не осушила последний глоток. В желудок ворвалось тепло, я приложила к губам кулак, сдерживая стон.
— Сейчас уже будет хорошо, — сказал Райт, внимательно за мной наблюдая.
— … гадость…черт…
— Приляг.
Я опрокинулась на подушки.
— Зовите своего лекаря, пусть шьет и дело с концом.
Райт рассмеялся, а я напряглась, потому что его смех действовал на меня, будто сигнал тревоги. И дело было не в том, что я опасалась его, как грозного и жесткого начальника тайной канцелярии, я боялась его, как страстного властного мужчину, хищника, зверя. Когда он приближался, вся кровь бросалась мне в лицо, билась в висках, сдавливала горло. И Райт это прекрасно знал. Ему нравилось видеть во мне слабую, напуганную девчонку.
— Милорд, что будет потом? Мы уедем во дворец? — всеми силами я делала вид, что его близость не вызывает во мне никакой реакции.
Он спокойно сидел рядом, смотрел своими черными глазами в мои глаза. Смотрел совсем не так, как прежде.
— Нет, Джина, мы больше не поедем во дворец.
— Но как же Элина… мой отец?
— Леди Эртон казнили сегодня на рассвете, — сообщил мне Берингер, — твоего отца привезут сюда.
Я приподнялась, на мгновение лишившись дара речи.
— …казнили… — повторила, наконец, опуская голову и ловя губами раскаленный воздух, — по вашему приказу?
— По закону Хегея.
— По вашему приказу, черт вас дери? — резко вскинув глаза, я презрительно скривила губы.
— По моему приказу, — не стал отрицать он, — я лишь ускорил исполнение приговора. Это было необходимо. Надеюсь, ты не станешь читать мне нотации за то, как я делаю свою работу?
Этим ответом он перечеркнул всю ту нежность, которая едва зародилась между нами.
— Я не доставлю вам удовольствия, лорд Берингер, и не стану плакать. Единственное, о чем я вас попрошу: позовите лекаря и оставьте нас наедине, — выпалила я рассерженно.
Райт не сдвинулся с места, властно задрал мой подбородок, заглядывая в глаза, полные слез.
— Думаешь, мне нравиться видеть, как ты плачешь, Джина? — произнес он мрачно. — Или ты считаешь, что я железный?
Посмотрите-ка, как его задели мои слова! Это чудовище способно чувствовать, оказывается.
— Меня вы спасли тоже по долгу службы? — вырвалось у меня.
— Удивительно, какой наивной дурочкой ты хочешь казаться, — грубо бросил он. — Или ты действительно не понимаешь, почему я приехал. Кажется, мы с тобой уже выяснили вопрос моего к тебе отношения.