Одна крошечная ложь
Шрифт:
— Ведьмой. — Ни за какие коврижки я не стану объяснять пятилетним детям, почему «школьница» может рассматриваться как подходящий для Хэллоуина костюм. Могу представить, какие вопросы это разожжет. — Я сегодня пойду на вечеринку, — неохотно признаю я.
— Ох. — Эрик, в конце концов, снимает повязку с глаза, чтобы изучить. — У нас тоже должна была быть вечеринка сегодня, но ее отменили.
— Почему же?
— Из-за Лолы.
«Лола». Страх проводит по спине своими ледяными пальцами. Я могу придумать лишь одну причину, которая заставит их отменить
— А что с Лолой?
Я замечаю, что Дерек слегка повернул голову, переглянувшись с братом. А затем Эрик снова переводит на меня взгляд своих грустных глаз.
— Мне нельзя тебе рассказывать, потому что мы договорились.
— Лола… — Я откашливаюсь из-за комка, внезапно вставшего поперек горла, а во мне разливается странное оцепенение.
— Ливи, почему нам нельзя об этом говорить? Потому что это тебя огорчает?
«Потому что это тебя огорчает?» Его тоненький голосок, такой невинный и любопытный. Такой поучительный. «Хороший вопрос, Эрик». Это правило придумано ради них или ради меня? Я закрываю глаза, сдерживая наворачивающиеся слезы. «Нельзя сдаваться перед ними. Нельзя».
А потом на мои плечи опускаются маленькие ручки.
Открыв слезящиеся глаза, я вижу близнецов, стоящих по бокам от меня. Дерек наблюдает за мной, нахмурившись.
— Все нормально, Ливи, — говорит он хрипло. — Все будет нормально.
Два пятилетних мальчика, страдающих от рака и только что потерявших друга, успокаивают меня.
— Да. Не волнуйся. Ты привыкнешь, — добавляет Эрик.
«Ты привыкнешь». Эти слова крадут весь кислород из легких и оборачивают кровь в лед, которая словно замерзает в моих венах. Я знаю, что это не так, ведь я все еще жива. Сердце все еще бьется.
Но в то же время, за два слова, за секунду во мне умирает нечто значимое.
Я сглатываю и, поцеловав, сжимаю их ручки. Улыбнувшись им своей самой теплой улыбкой, я произношу:
— Простите, мальчики.
Я вижу свое отражение в стекле, когда поднимаюсь на ноги и иду к выходу из игровой комнаты. Двигаюсь спокойно и размеренно, практически механически, словно робот. Повернув налево, иду по коридору к общим уборным.
И продолжаю идти.
Вхожу в лифт, выхожу из лифта, прохожу мимо приемной к главному входу.
Прочь из больницы.
Прочь от своего автопилотного будущего.
Потому что ни за что не хочу к такому привыкать.
* * *
«На кой черт я вообще пришла?» — задаю себе этот вопрос, на дурацких красных туфлях на шпильке поднимаясь по лестнице к дому. Задаю себе этот вопрос, проталкиваясь через толпу уже пьяного народа, один из парней в которой пытается залезть мне под юбку. Задаю себе этот вопрос, когда захожу на кухню и вижу сидящую на краю тумбового стола Рейган с кусочком лайма в одной руке, солонкой в другой и лицом Гранта, прижатым к ее декольте.
Текила. Вот на кой черт я сюда пришла.
Утопить себя в текиле, чтобы мысли пропали, сомнения померкли, а долбанное
И поблагодарить Эштона за фотографию и набраться смелости, чтобы сказать ему: по-моему, я в него влюблена. Потому что глубоко в сердце теплится крошечная надежда, что мои слова будут иметь значение.
Я утаскиваю стопку у Гранта из рук, пока он не успел поднять голову, и выпиваю ее до дна. Жжение в горле практически невыносимо. Краду у Рейган лайм, чтобы забить мерзкий привкус, пока меня не вырвало. Из всего разнообразия выпивки…Фу!
— Ливи! — вопит Рейган, дико размахивая руками и разбрасывая соль во всех направлениях. — Смотри-ка! Ливи тут! — В кухне раздаются громкие приветствия, и я тут же машинально краснею. Понятия не имею, кто все эти люди, и сильно сомневаюсь, что им есть дело до меня.
— Так и знала, что этот образ тебе пойдет. — Она с намеком шевелит бровями, пальцем ткнув меня прямо в левую грудь. Скорее всего, неумышленно. А, может, и наоборот.
— Сколько она выпила? — спрашиваю Гранта. «К счастью, столько, что не видит моих все еще припухших и красных от часа рыданий глаз».
— Столько, что сказала, если она когда-нибудь будет от меня бегать, экспериментировать можно будет на тебе, — говорит Грант, вручая мне следующую стопку.
Я тут же ее осушаю, несмотря на то, что знаю про ненавистный вкус. Но это проклятое чувство вины ненавистно мне больше.
— Именно так! Так я и сказала! Знаю я, какая ты… — преувеличенно подмигивает она.
— Рейган! — У меня отвисает челюсть, и я перевожу взгляд с нее на Гранта.
Он просто закатывает глаза, подняв руки в воздух в знак капитуляции. Впервые я замечаю, что Грант одет в медицинскую одежду, к которой прицеплен бейджик с надписью: «Доктор Грант “полапает вас” Кливер».
— Она не вдавалась в подробности. А я не спрашивал. — Поворчав, он добавляет: — Нет желания узнавать, что за херня происходит под этой крышей.
— Вот! Попробуй. Вкуснятина! — Как обычно, Рейган шустро переводит тему разговора: на этот раз на миску с мармеладными мишками. Иногда я представляю себе, что белки гоняют мысли у нее в голове, словно орехи. Надеюсь, эти пушистые грызуны будут держать свои желуди подальше от Эштона, а то в таком-то виде она способна брякнуть все, что угодно.
Вздохнув и пробормотав слова благодарности, я сую руку в миску, глазами в этот момент изучая кухню и видимые мне комнаты. Разыскивая его темноволосую голову, совершенно при этом не дыша.
— Как тебе? — щебечет Рейган, пока я морщусь от вкуса холодной, жидкой текстуры во рту. «Странно». — Они наполнены ромом! Прямо как «Джелло»!
«Новый криптонит. Просто фантастика». И все же, если я их порядком съем, уверена, безоговорочно выскажу Эштону все, что только можно.
— Кнопка! Сосредоточься! — рявкает Грант, осушая стопку. Ей этого предупреждения хватает, чтобы зажать лайм между зубов, прежде чем Грант припадает к ней губами и высасывает сок из дольки, а его ладонь вдобавок заползает ей под юбку.