Одна крошечная ложь
Шрифт:
В таком виде нас и находит Дана.
— Что происходит?
Самый что ни на есть искренний страх на мгновение искажает лицо Эштона, а потом пропадает, заставив его на три оттенка побледнеть.
— А ты что здесь делаешь?
— Думала удивить тебя, — произносит она, так осторожно ступив в комнату, что можно было бы подумать, будто пол заминирован.
Коннор складывает руки на груди.
— Почему бы тебе ей не рассказать, Ливи? Давай…расскажи то, что только что сказала мне.
Коннор
Краем глаза я замечаю сверкание.
Бриллиант на левой руке Даны. На безымянном пальце.
Воздух застревает в горле.
Когда он сделал ей предложение?
Эштон понимает, что я увидела кольцо, потому что закрывает глаза и начинает рассеянно теребить кожаный браслет на запястье.
Он вернулся на запястье.
Эштон снова нацепил оковы себе на запястье. Что значит, он отказался от той свободы, которую прошлой ночью я ему подарила.
Судя по выражению ужаса на лице Коннора, он тоже увидел кольцо и теперь полностью осознал весь размах предательства.
— Расскажи ей, Ливи. Расскажи, что происходит между тобой и ее будущим мужем, если считаешь, что так хорошо его знаешь.
Мне ничего не нужно говорить. Лицо Даны бледнеет. Я наблюдаю, как она осматривает меня с головы до ног, а потом поворачивается к кровати и снова ко мне. Практически отпрянув от руки Эштона, она на подгибающихся ногах делает три шага.
— Эш? — Ее голос дрожит, когда она смотрит на него.
Он опускает голову, едва понятно пробормотав:
— Я совершил ошибку. Просто дай мне объяснить.
Ударившись в слезы, она выбегает из комнаты. Эштон не медлит ни секунды. Он несется за ней, а ее крики разносятся по всему дому.
Поворачивается спиной ко мне. К нам. К тому, кем мы, черт побери, были. Ошибкой.
Слова Коннора едва слышны, но жалят. Мягки, но смертоносны. Честны, но так далеки от правды.
— Сегодня ты помогла разбить два сердца. Наверное, гордишься собой. Прощай, Ливи.
Дверь в спальню захлопывается за ним.
И я понимаю, что у меня больше нет причин оставаться здесь. Ни в этом доме, ни в этом колледже. Ни в этой жизни, которая и не моя вовсе.
Мне придется все отпустить.
Так что, я ухожу прочь.
Ухожу прочь, оставляя позади голоса, крики, обманутые надежды.
Ухожу прочь, оставляя позади свои обманы, ошибки, сожаления.
Ухожу прочь, оставляя позади то, кем я должна была быть и кем я быть не могу.
Прочь ото всей этой лжи.
Глава 18
Отпустить
Они обнаруживаются за кухонным столом. Кейси сидит на коленях
— Ливи? — Сестра смотрит на меня со смесью удивления и беспокойства в бледно-голубых глазах. — умала, ты не приедешь домой на каникулы.
Я сглатываю.
— Как и я, но…обстоятельства изменились.
— Заметно. — Она выразительно поглядывает на мой наряд.
Я так и не вернулась в общежитие, чтобы переодеться. Просто запрыгнула в такси до Ньюарка и дождалась первого свободного рейса в Майами. Потребовалось десять часов, и вот я здесь.
Дома.
Откуда и вовсе не должна была уезжать.
Никто не произносит ни слова, но спиной я чувствую их взгляды, когда подхожу к буфету и достаю бутылку текилы, которую Шторм хранит на верхней полке. Для экстренных случаев, как она говорит.
— Ты была права, Кейси. — Я беру две стопки. — Все это время ты была права.
* * *
— Я скучала по крикам чаек, — шепчу я.
— Обалдеть, тебе и правда лечиться надо.
Фыркнув, я махаю рукой в направлении Кейси и умудряюсь шлепнуть ее по щеке. Прошлым вечером, с бутылкой текилы и двумя стопками в руках, я молча вышла на открытую террасу. Кейси пошла за мной и поставила лежак рядом с моим. Не сказав ни слова, она наполнила стопки.
И я начала изливать душу.
Все рассказала своей сестре.
Созналась во всех деталях последних двух месяцев, даже самых интимных и постыдных. Начав выходить наружу, правда полилась из меня нескончаемым потоком. Уверена, выпивка помогла, но присутствие сестры помогло еще больше. Кейси просто слушала. Держала меня за руку и крепко сжимала. Она не осуждала, не ругалась, не вздыхала и не бросала разочарованных взглядов, не заставляла меня стыдиться. Поворчала, правда, насчет презервативов, но потом быстро признала, что не ей судить.
Она плакала со мной.
В какой-то момент пришел Трент и накрыл нас покрывалом. Он не проронил ни слова, оставив нас наедине в своем пьяно-рыдательном ступоре. И я отключилась с первыми лучами поднимающегося из-за горизонта солнца, совершенно истощенная из-за всех эмоций, секретов и лжи.
— Можно я еще раз посмотрю фотографию? — тихо просит Кейси.
Я достаю из сумки снимок формата десять на пятнадцать и отдаю ей. Как хорошо, что он был при мне, когда я уехала.
— Поверить не могу, какие они здесь молодые, — бормочет она, как и я тогда, проводя пальцами по изображению. Я улыбаюсь про себя. Еще три года назад Кейси не могла смотреть даже в направлении фотографий наших родителей.