Одна минута славы
Шрифт:
— Алена, Алена, давайте не будем горячиться! — попытался он ее утихомирить, но безуспешно.
Праведный гнев унять не удалось — он вырвался наружу.
— Господи боже! Я, как последняя дура, пытаюсь вам помочь, я рискую своим именем, жизнью, если хотите! Да зачем мне все это нужно, если…
— Вот! — заорал он, перебивая потоки обвинений. — Вот именно с этого и нужно было начинать! — Вадим выскочил из-за стола и заходил по комнате: — Вы залезли в самую гущу запутанного расследования, никого не поставив об этом в известность…
—
— Плохо пытались! Вы уже снялись в ролике, а я только сегодня об этом узнал, и заметьте, не от вас! А потом вы приходите и невинным голоском сообщаете: ах, как жаль! Кажется, меня хотят убить, — он пискляво передразнил ее. — А чего вы ожидали?! Что преступник вам спасибо скажет, а?! — Он вдруг выдохся, обмяк и опустился на свой начальственный стул. — Ну, а теперь говорите, чего вы там раскопали, — уже тихо закончил он.
— Вы считаете, что после всего я еще стану с вами разговаривать? — Алена приняла неприступный вид. Надо же, каков наглец?! Думает, ему это с рук сойдет! Да что он себе воображает, интересно?!
— Вас устраивает перспектива оказаться насаженной на кол? — не очень любезно осведомился Терещенко.
— А разве Ляльку не ножом зарезали? — робко поинтересовалась Алена.
— Нет, — снова передразнил ее Вадим. — Так вы будете говорить?
— Буду! — быстро согласилась она. — У Сакисяна есть книжечка.
— Какая книжечка?
— «Книжечка холостяка», знаете, такая маленькая записная книжечка, каждый мужчина ее имеет.
— Странно… неужели каждый? — озадачился он.
«За исключением некоторых недотеп, которые о женщинах и понятия-то не имеют, — злорадно подумала Алена, пожирая его ненавидящим взглядом. — Куда тебе до книжечки! Ты, кроме своих преступлений, вообще ничего вокруг не замечаешь!» Странно, почему она злится на то, что у Вадима нет кучи любовниц? По крайней мере, столько, чтобы их телефоны не умещались в памяти. Еще вчера она считала такой недостаток достоинством. Впрочем, все равно, на что теперь злиться. Она зла на него, и все тут!
— У всех есть, — кивнула она, радостно отметив, что его эта информация озадачила.
— И что это за книжечка?
— Обычная книжечка, — лилейным голоском пояснила она. — В нее записывают телефоны, адреса и прочие характеристики девушек, с которыми встречаются.
— Так ли уж сложно запомнить адрес и телефон любимой девушки? — Он выглядел растерянным.
— Если их много, то сложно, — в ее устах эти слова прозвучали как удар по его мужскому самолюбию.
— Странно, — он вздохнул, — а я всегда полагал, что если уж встречаешься, то встречаешься с одной.
— Мы о Сакисяне, кажется, говорим, — заметила она и ехидно улыбнулась (во всяком случае, постаралась, чтобы улыбочка вышла издевательской), — а вот он так не полагает. У него вся книжечка исписана. И если вы прервете свои раздумья по поводу скудных достижений на личном фронте, я закончу. Если позволите.
— Да ни о
— Замечательно. Так вот, на последней странице этой книжечки у него находится список из нескольких фамилий — семь или восемь. Там и Лялька, и Инга, есть и Ирина, только фамилию убитой Ирины я не знала, но сейчас мне кажется, что там действительно записана Коренева. В общем, мне этот список показался странным, потому что координаты Инги встречаются и в середине книжки, то есть Сашка их дважды записал, а Лялька никак не могла быть его победой, потому что она своему мужу ни с кем не изменяла. Не такой она человек, у нее в этом плане был несокрушимый принцип.
— То есть вы считаете, что Сакисян как-то связан с убийством девушек? — Следователь выглядел растерянным. Наверное, его не оставляли мысли о книжечках, которые имеются у всякого нормального мужчины, а у него такой почему-то нет.
— Не хотелось бы. — Алена вздохнула. — Только зачем Сашке убивать с такой жестокостью? Если он не маньяк, конечно.
— Давайте не будем вешать на Сакисяна убийства, — Вадим помотал головой, словно отгонял от себя подозрения. — Пока. Вполне возможно, что убил не он…
— Итак, — закончила за него Алена, вдохновленная тем, что следователь наконец принимает ее всерьез, — в нашем лесу объявился маньяк?
— Что это за стиль у вас, — недовольно буркнул он, явно сожалея, что вступил с ней в обсуждение дела.
— Так да или нет? — настаивала она.
— Пока не знаю. Либо маньяк, либо тот, кто старается представить все в таком свете.
— И Генку Харитонова вы не исключаете из числа подозреваемых?
Он не ответил на ее вопрос, посмотрел в зарешеченное окно, где в грязное стекло монотонно стучала сухая тополиная ветка, потом перевел взгляд на нее. Глаза у него были грустные.
— У меня к вам предложение, Алена. Вернее, и не предложение даже… Вам придется с нами сотрудничать.
— Как это придется?!
— Начальство приказало установить за вами слежку, слышали, наверное, прием «ловля на живца», ну, его еще Харатьян в фильме использовал, помните, кино такое было — «На Дерибасовской хорошая погода, на Брайтон-Бич опять идут дожди», — проговорил он обреченным голосом, словно слежку не за ней собирались организовать, а за ним самим. — Но я, зная ваш непредсказуемый характер, все-таки решил вас предупредить.
— И что мне теперь делать? — Вряд ли она почувствовала радостный энтузиазм в преддверии предстоящей операции. Скорее наоборот, отсутствие всякого энтузиазма.
— Если бы вы не решили организовать собственное расследование, если бы не ввязались в рекламную компанию «Тендер», то ничего такого и не было бы. Но вы ввязались, так что… — проговорил он с явным сожалением в голосе, глядя куда-то в угол кабинета. — Вы себя подставили в том смысле, что теперь вы в одной упряжке с будущими жертвами, и выберет ли убийца вас или кого другого — дело случая.