Одна на две жизни
Шрифт:
— Ну, пора. Не подведи нас. Да и себя заодно!
Распорядитель дождался последних аккордов и вышел вперед.
— А сейчас, — поплыл над стадионом его хорошо поставленный голос, — ваши императорские величества, — он отвесил императорской ложе почтительный поклон, — дамы и господа, милостивые государи и государыни, позвольте представить вам чудо современной науки и техники. Творение досточтимого мастера Димера Молоса… живую машину!
Трибуны разразились аплодисментами, оркестр исполнил несколько тактов военного марша. Мастер Молос подошел к краю помоста.
— Дамы и господа, — заговорил он, потирая руки. — Я прошу прощения у почтенной публики, что
Услышав имя мужа, Агния вздрогнула, как от пощечины и, не помня себя, вцепилась Ариэлу в запястье.
— Успокойся. — Тот накрыл ее руку своей. — Обычное вступительное слово. Не обращай внимания. Эти люди науки любят поболтать!
— Но он говорит о Мареке! — простонала Агния.
— И что такого? Мар ведь работал с мастером Молосом… как и я одно время. Хм… — помрачнел Ариэл, прерывая сам себя.
— Что? — встрепенулась Агния.
— Ничего, — отрезал мужчина.
— Ты что-то знаешь? — настаивала она. — Скажи!
— Да это просто мелочи! Не обращай внимания!
— Нет, все, что касается Марека, не может быть мелочью! Скажи!
— Дело в том, — Ариэл подавил вздох, — что… ну, в общем, на самом деле идея о душах, про которую сейчас говорит мастер, принадлежала именно Мару. Сам его начальник тут ни при чем.
— То есть он всех обманывает?
— Да. Это была идея Мара — про переселение живых душ в мертвые изначально предметы. Перспективная, надо сказать, идея. И открывающая многие горизонты… вот как раз сейчас мастер об этом и вещает. Если тебе противно меня слушать, послушай его. Он правильные вещи говорит. И про первые неудачные опыты, и про идею оживлять неживое, и про то, какие души можно использовать… Все это — идеи твоего мужа, моя дорогая! И интересные идеи. Настолько, что кое-кто наверху заинтересовался им намного плотнее, чем нужно. Это ведь так интересно — живые вещи. Предметы, обладающие зачатками разума!
— Мне-то какое до них дело? — сердито прошипела Агния. Ей не нравилось, что Ариэл наклоняется к ее уху и шепчет, почти касаясь губами мочки. Это было слишком интимно, слишком нарочито и отвлекало внимание. Она — вдова, он не должен так себя с нею вести! Тем более что она — вдова его сводного брата!
— Это идея твоего мужа, моя милая! У него была готова довольно стройная теория. Они работали над нею вместе с Филом Годвином — он ведь занимался изучением истории создания мумий древнего Кайтарра… Ну, помнишь, мы были в музее? Помнишь, я рассказывал, что древние кайтаррцы нашли способ как-то сохранить в мумиях души умерших людей. Научились привязывать их друг к другу и общаться с душами умерших посредством магических ритуалов. Фил мечтал провести эксперимент в современных условиях, и знаешь, что я думаю…
— Ой, помолчи! — отмахнулась Агния.
— Что Фил не просто так увязался с нами к подземелью Духов. Мар мечтал
— Вот ты и попался! — Агния почувствовала прилив мстительной радости. — Ты убил Марека потому, что ревновал его ко мне. И отдал этому ужасному Филу для опытов! А когда я попыталась найти Фила и задать ему пару вопросов, отправил его на тот свет, чтоб он не проговорился! Я тебя раскусила! Какой ужас! Вы — чудовища, ты и твой Фил Годвин! Вы… убийцы! Проводить опыты… на моем Мареке? — От ужаса Агния не находила слов. Ей было страшно и противно одновременно. Не хотелось верить в то, что ее муж может оказаться… подопытным кроликом.
— Пожалуйста, Агни, помолчи! Ради Мара! Этому делу он отдал свою жизнь! — Ариэл показал на арену стадиона.
Мастер Молос заканчивал выступление.
— Чтобы не утомлять вас, дамы и господа, ненужными подробностями, — говорил он, — я сразу перейду к сути. И хочу продемонстрировать вам первую в мире одушевленную машину!
Он эффектным жестом сдернул с сооружения на помосте мешковину, и стадион тихо охнул, уставившись на замершую там штуковину. На первый взгляд она напоминала карету, в которую забыли запрячь лошадь, но эта карета была весьма странной формы. Ее борта закрывали металлические пластины, а передок выдавался вперед и напоминал морду бульдога. Торчавшие сверху рычаги походили на рога или уши причудливой формы, а два светильника справа и слева довершали сходство с животным. Казалось, что на помосте замер бесхвостый диковинный зверь на круглых лапах.
— Что это? — тихо воскликнула Митина.
Словно услышав ее вопрос, мастер Молос хлопнул по боку машины.
— Наверное, многие из вас задаются вопросом, что это такое. Имею честь представить вам первую в мире машину, которая имеет живую душу и передвигается, используя живую энергию. Внутри этого устройства заключена настоящая душа. Мы провели огромное количество опытов, дабы научиться перемещать живые души в неживые объекты. И вот наконец свершилось! Живая машина перед вами! Ну-ка, парень, — он забрался на передок, поерзал, устраиваясь поудобнее, и похлопал ладонью между рычагов, словно быка между рогами, — очнись и покажи, на что ты способен!
— Парень? — нахмурился Ариэл.
Машина внезапно вздрогнула. Мастер Молос дотронулся до рычагов, надавил на переднюю панель — и передок разложился, меняя форму. Сработала скрытая пружина, и часть его отъехала в сторону, а вперед выдвинулось обитое бархатом гнездо, на котором была закреплена небольшая глиняная фигурка.
— Ну же! Шевелись! — Мастер Молос крутанул рычаги. — Давай, покажи им всем, кто ты есть!
— Мастер, — крикнул кто-то из советников, сидящих в ложе императора, — а почему она не двигается? Разве машина не должна ехать? Или это какая-то другая машина? Например, прядильная…
— Может быть, в нее стоило запрячь лошадь? — добавил женский голос.
Раздались смешки. Ариэл внезапно стиснул руку Агнии. Молодая женщина хотела было возмутиться его поведением, но покосилась на лицо своего спутника и осеклась — таким он был мрачным.
— Дамы и господа, — старый алфизик оставался спокоен, — дело в том, что эта машина обладает душой. И ваше поведение для нее если не оскорбительно, то, во всяком случае, чувствительно. Кроме того, не забывайте, что это — опытный образец. Душа внутри есть. Вернее, снаружи. Вот, изволите ли видеть, — он указал на фигурку, — это ушебти…