Одна на двоих жизнь
Шрифт:
Боже, где Маккартен откопал этого идиота? Кроме дурацких провокаций ни на что не способен.
– В следующий раз брать командиров лефтхэнда должен военный спецназ, а не сброд из ополчения.
– Думаю, военные разберутся без нас с вами. Займитесь лучше суморфами, полковник, и не доставайте меня из-за каждого повешенного на пушке танка заккарийца.
Я не знаю, как с ним говорить. На любой вопрос он отвечает оскорблением, на любое предложение – требованием не соваться в чужие дела.
– Вы просмотрели мои рекомендации по поводу нового
– Если вы о «Звезде», - морщится, слегка успокоившись, Брэниган, - то все куски метеорита у нас.
– Вы уверены?
– Господи, Райт, вы что – тупой? Если я сказал «все», значит «все».
– Нарьяжских жрецов допрашивали?
«А что, было нужно?» - явно читается в раздраженном взгляде.
– Скажите мне, я просил у вас рекомендаций, как мне делать мою работу? – язвительно уточняет Брэниган.
– Я просто предупредил. Потому что лично сталкивался с этим оружием и понимаю серьезность ситуации.
Начальник разведуправления брюзгливо поджимает рот.
– А есть что-нибудь, с чем вы не сталкивались, мистер Райт?
Вопрос риторический и вызывает у меня непроизвольную усмешку. Надо прекращать портить себе нервы, требуя от этого типа, чтобы он делал свою работу. Пора начинать действовать в обход.
– У вас все, полковник?
– Да, сэр.
– Тогда свободны.
Жан, по обыкновению, дожидается меня в приемной. Сидя на столе, просматривает какие-то протоколы и по-мальчишески болтает ногой.
– Ну что?
– Да ничего, - отмахиваюсь я, - такое ощущение, что я говорю со слепо-глухо-немым.
Веньяр с сочувствием кивает.
– Какие у нас планы?
– Раз у нас не выходит напрямую, - пожимаю я плечами, - пойдем в обход.
Май 977 года. Рума. Второй фронт.
Олег встречает меня тепло, как старого друга.
– А у нас тут большие дела творятся, - хвастается он, - как ты уехал, такое началось!
– Сейчас везде большие дела, - говорю я, забираясь в вертушку. На базу мне нужно попасть как можно скорее.
– Но что-то все вкривь да вкось.
– Все так плохо? – Бахмат пытается перекричать грохот винтов.
– Это я и хочу узнать, - ору я в ответ, и больше мы до самой базы не разговариваем.
В штабе меня встречают знакомые: генерал Андерш с его неизменным неприязненным взглядом и Мэйси, которого несколько дней назад я просил об услуге. Все-таки полезно иметь связи в регулярной армии, тем более такие, как командир второго фронта и начальник разведки дивизии. Новый начальник штаба, сменивший меня на этой должности в марте, тоже тут. Нас быстро, буквально на ходу, знакомят, и мы все идем в карцер, где находится одиозная личность – Джин Локридж, один из соратников Геймана, не опустивший оружия после смерти лидера лефтхэнда и продолживший его черное дело. Я сталкивался с ним в той прошлой, еще своей жизни.
Тогда Локри, как его называли дружки-террористы, был совсем молодым
– Проверили его? – спрашиваю у безопасника, которого послали сюда Торну на замену.
– Проверили, чист.
– Открывайте, - прошу я охрану.
– Райт, - с сомнением возражает комдив, - он опасен. Вы уверены?
– Уверен, открывайте.
Локри подозрительно косится на меня, все так же дергая пальцами. В узком карцере негде расположиться, кроме узкой койки, уже занятой пленным командором заккарийской бригады. Они все называют себя командорами. Что ни банда, пусть даже численностью не больше роты, то свой командор. В пику Ориме, видимо. Комики, блядь.
Я усаживаюсь на корточки, сильно удивляя Локри. Террорист щурится, пытаясь разглядеть мое лицо в скудном свете.
– Что за?…
– Хочу предложить сделку.
– Ты кто такой?
– Неважно, Локри, главное, я знаю, кто такой ты. Ты же понимаешь, что отсюда тебя вынесут вперед ногами? А я предлагаю тебе жизнь. В обмен на информацию.
– Да пошел ты, сука оримская! Я вас всю жизнь давил – не додавил, так другие додавят! – истерически провозглашает заккариец. – Так вам и надо! Как вы с нами, так и они с вами теперь! И еще хуже будет, так и знай! А больше я тебе ничего не скажу!
Предсказуемые понты. Ничего, посмотрим, как ты сейчас запоешь.
Моего броска он не ожидает, и хрипит, прижатый, пришпиленный к кирпичной стенке. Держа одной рукой за горло, другой заряжаю пару раз поддых.
– Тварь оримская! – хрипло, на выдохе хохочет Локри. Из разинутого рта воняет гнилыми зубами.
– Несладкая жизнь была, а, Локри?
– Да уж не как у вас в Ориме, собака! – скалится он.
– Героем себя считаешь? Патриотом? Да?
– Я вас, тварей, всю жизнь душил, я… - снова заводит он свою шарманку, приходится прижать горло заккарийца покрепче. Он хрипит, дергается, пытается оттолкнуть меня скованными руками.
– Так душил? Как тех девочек в Кембале? Помнишь девочек, Локри?
Глаза террориста страшно выкатываются, лицо темнеет, наливаясь кровью. Я немного ослабляю хватку, убить его в мои планы не входит, хотя ох как хочется!
– Помнишь?
– шепчу я, засаживая коленом ему в бок.
Это было в первую заккарийскую. Мы прижали шайку Геймана в Парацентрали, и они стали хватать на улицах девушек и девочек-подростков. Забаррикадировались в здании, а когда мы подошли, во всех дверных и оконных проемах стояли или висели прикованными к решеткам плачущие девчонки. Двое суток «Виктория» не могла выкурить оттуда этих сволочей - чтобы не повредить несчастным, а эти суки, перед тем как прорываться, передушили половину заложниц.