Одна ночь меняет все
Шрифт:
– Я и не прошу тебя воспринимать это так, просто… поговори со мной… дай я всё расскажу… не могу это уже носить в себе.
– Это не мешало тебе молчать столько времени. Когда я вернулся в Порт Таунсенд, почему ты мне сразу ничего не сказала?
– А ты как думаешь? Я боялась. Я и сейчас боюсь. Боюсь, что ты уйдёшь, и мне снова придётся справляться со всем одной. Ты не можешь просто так расковырять эту рану и свалить.
Она была «обнажённой», предельно честной, но я видел, что рана, о которой она говорила, не заживала ни на секунду. Хотелось обнять её, успокоить, но как я мог сделать
– Пожалуйста, обними меня, скажи, что… скажи что…
– Что всё хорошо? Ни черта уже не будет хорошо!
Не сейчас, когда я узнал, что мог бы стать отцом, и эта мысль не прибавила мне радости, а также мог поломать Райли жизнь, вернее, почти сделал это, и ещё не понимал, что у каждого поступка есть свои последствия.
На задворках сознания промелькнула мысль, которая подняла градус моего собственного отвращения к самому себе до небесных высот. Я чувствовал облегчение. Ведь проблемы больше не было, а значит, и не было надобности решать её. Как Райли вообще могла связаться со мной? Чёрт, я был омерзителен.
– Пожалуйста, - не переставала всхлипывать Райли.
Её голос – тихий, ранимый, наполненный слезами, которые она, казалось, вот уже тысячу лет носила в себе – сломал меня.
Порывисто я обнял её, зарываясь пальцами в пропитавшуюся влагой тумана толстовку, утыкаясь лицом в её мягкие, дивно пахнущие ягодами волосы, чувствуя, как стук её сердца эхом отдаётся в моём теле. Ужасно… Это ужасно… Я не хотел отпускать её. Остаться бы так навеки и не возвращаться в реальность. Чувство потребности в ней, в её силе, в её стойкости неприятно поразило меня. Вмиг ощутив себя ещё более никчёмным, слабым, не приспособленным к жизни, я тут же до конца пропитался отвращением к самому себе.
– Мне надо подумать, Райли, - прошептал я в её волосы, она коротко кивнула и ещё сильнее сжала своими тонкими ручками мою талию, не желая отпускать.
Но я резко отстранил её, вырываясь из плена её аромата и нежной теплоты, которую даже сейчас излучала Райли. Она пыталась установить зрительный контакт, но я трусливо избегал её взгляда. Особенно погано мне стало после того, как я вспомнил, сколько чуши нагородил ей, притащив сюда.
– Проклятье! Дай мне побыть одному!
– вырвалось у меня, и я постарался говорить тише.
– Я вернусь, и мы поговорим. Но сейчас оставь меня одного. Пожалуйста, - подчёркнуто вежливо закончил я, терпеть и не сорваться было всё труднее.
Окончательно оттолкнув её, я скрылся в тумане и, не возвращаясь к дому, побежал к шоссе по тропе через лес.
«Наверное, на дороге почти нулевая видимость», - зацепил я мысль краем сознания. Но мне было по хрен… по хрен, если я разобьюсь.
В такой ситуации это было бы даже наилучшим решением.
Не думать ни о чём и не чувствовать вины, которая уже, как ядовитая паутина, расползалась по моим внутренностям.
Внезапно я притормозил, упираясь ладонью в мокрый, окутанный мхом ствол дерева. Вглядываясь в туман, я ощутил себя словно на границе миров – до и после.
Один
Другой был наполнен проблемами, обязательствами, серьёзными взрослыми решениями, путь по нему не обещал быть лёгким, к тому же в нём была Райли, которая уже перешагнула эту границу.
Мы оказались с ней по разные стороны. И сейчас у меня был выбор: остаться в уютном комфортном мире прошлого или двигаться вперёд в неизвестном направлении. Никто не решит моих проблем, кроме меня, а Райли никогда не уладит свои проблемы без меня.
«Я боялась. Я и сейчас боюсь. Боюсь, что ты уйдёшь, и мне снова придётся справляться со всем одной».
Сделав выбор, я быстрым шагом пошёл в обратном направлении. Жизнь уже никогда не будет прежней, не после того, что я узнал.
Она стояла на прежнем месте. Плакала. Сердце сжалось от бесконечного раскаяния, когда я приблизился и молча обнял её, готовый взять на себя часть её тяжести, разделить с ней эту ношу.
34
Личность человека – это сумма его жизненных воспоминаний. Не только характер определяет поступки, но и поступки формируют его. В этом есть прямая взаимосвязь, и в этом её высшая ценность. Нельзя быть готовым к тому, чего ты не ожидал; порой не знаешь, как себя вести, как реагировать на происходящее. Тогда остаётся один путь – быть собой, быть суммой своих воспоминаний и жизненного опыта, каким бы он ни был.
– Поехали, - прошептал я в волосы Райли, когда она немного успокоилась, и дождь из слёз утих.
– Куда?
Она отстранилась, вытирая мокрые щёки и смотря на меня убитым взглядом. Наверное, сейчас и я выглядел не лучшим образом. Мы были словно два шарика, из которых разом откачали весь воздух. Райли явно не собиралась мне ничего рассказывать – сегодня или всегда – поэтому наш разговор явился для неё шоком, я же накручивал себя почти сутки.
– Могу отвезти тебя домой, но… хотел бы поговорить, если ты не возражаешь. Только не здесь.
Ещё не всё в этой истории мне было понятно, хотелось заполнить пробелы, а она – единственный человек, способный помочь в этом.
– Домой? – Райли посмотрела на дом, очертания которого выглядывали из тумана. – Мне надо… сказать Глену.
Чёрта с два я её пущу к этому выскочке. Он наверняка вцепится в Райли мёртвой хваткой.
– Напишешь ему смс. Пошли.
– Пока она не успела окончательно прийти в себя, я обнял Райли за плечи и повёл к дороге, где бросил мазду.
– А мы не заблудимся? – спросила она, оглядываясь.
Уже порядком стемнело, и лес наступал со всех сторон. Прав был тот, кто сказал, что в окрестностях Порт Таунсенда и Адельмы есть своя мистика. Шум вечеринки растворился вдали, мы будто были одни в этом туманном мире.
– Здесь три шага до дороги, - успокоил я.
Очутившись в салоне автомобиля, Райли первым делом достала телефон и набрала сообщение. Кому? Конечно, Глену. Уж не знаю, что она ему написала, но он не беспокоил нас ни звонками, ни сообщениями, а может, Райли просто отключила звук.