Одна ночь в Венеции

Вербинина Валерия

– Не понимаю… – пробормотал убийца. – Вы говорите, миллион? Но…

Нелидов умолк, совершенно растерянный.

Папийон поднялся с места.

– Полагаю, вы захотите изучить документ внимательно. Что ж, предоставляю вам такую возможность.

«Жалкий использованный дурачок, – подумал комиссар, выходя за дверь. – Нет, он мне не подходит… Такой будет упорствовать до конца, защищая даму сердца, а когда наконец одумается и захочет говорить, вряд ли сумеет сообщить что-то для меня новое. Нет, мне нужен другой человек».

Затем он заглянул к слуге Урусова, который сидел, поджав губы, и всем своим видом показывал, что ни слова не сказал

и не скажет. В последней комнатке для допросов находилась горничная Тумановой, и едва увидев ее лицо, полицейский понял: это то, что надо.

– Добрый день, мадемуазель. Я комиссар Папийон, со мной инспектор Мелло. Он будет записывать нашу беседу для протокола.

Комиссар сел напротив горничной и принял официальный вид.

– Вы Элен Ласер, родились в Бельгии… Где именно?

– В городе Льеж.

– В каком году?

– В 1880-м.

– Род занятий?

– Я… я работаю горничной у госпожи Тумановой.

– Замужем?

– Нет, – еле слышно ответила Элен.

– Вам известно, почему вас задержали и доставили сюда?

– Я… я догадываюсь. Это как-то связано с убийством графа Ковалевского.

– Совершенно верно.

Папийон пристально посмотрел на собеседницу. Мелло, прилежно стенографировавший в своем углу, затаил дыхание.

– Скажите, именно вы украли у графа ключ от двери черного хода?

На лице Элен появилось затравленное выражение.

– О, боже мой… Боже мой! Я не хотела, месье… Но я всего лишь горничная… Кто станет меня спрашивать, чего я хочу?

– Вы понимаете, что вам может грозить? – продолжал неумолимый Папийон. – Отдаете себе отчет в том, что выступили пособницей убийства?

Элен зарыдала.

– И если вы не хотите для себя самой тяжкой участи, вам лучше во всем добровольно сознаться, – спокойно закончил комиссар. – Такое признание будет учтено присяжными и смягчит вашу вину.

– Я ни в чем не виновата, месье! – простонала его собеседница. – Это все они!

– Кто?

– Моя хозяйка, ее кузен Нелидов и этот… месье Урусов… Это они все спланировали.

– Убийство графа Ковалевского?

– Да.

– Расскажите подробнее то, что вам известно, начиная с самого начала.

Элен всхлипнула. Потом заплакала навзрыд, отчего сделалась еще более некрасивой, чем была. И наконец заговорила сквозь слезы:

– Эта история началась несколько лет назад, месье комиссар, когда моя госпожа познакомилась с графом.

– Вы уже тогда служили у нее, верно?

– Да.

– Как вы к ней попали?

– Моя мать умерла, а отец снова женился, мачеха настояла, чтобы сдали меня в приют. Оттуда я через несколько месяцев бежала. Одна женщина помогла мне, и я стала работать у нее служанкой. Правда, она почти не платила мне, а когда выпивала, еще и поколачивала… Когда я получила паспорт, то сразу же от нее ушла и перебралась во Францию. Мне говорили, что в Париже можно найти работу. Но без рекомендаций нелегко устроиться прислугой… Я была счастлива, когда наконец получила место у мадам Тумановой. Правда, предыдущая горничная предупреждала меня, что с хозяйкой придется нелегко, только я никогда… никогда не думала, что дело дойдет до такого. О, боже мой…

Девушка снова расплакалась, потом принялась долго и обстоятельно сморкаться. Папийон размышлял. Ясно, почему Туманова взяла Элен себе в услужение – некрасивая, без родных и друзей, полностью зависит от нее…

– Мадам знала французский, но предпочитала говорить по-русски, и в конце

концов я выучилась понимать этот язык. Платила она не всегда аккуратно, правда, иногда дарила свои вещи, старые платья, шали… Мы жили в основном в Париже, а также приходилось ездить в Россию. Мы несколько раз ездили. Конечно, мне трудно было привыкнуть к ее… к ее мужчинам. Рядом с ней постоянно кто-то был… Только они не задерживались, не знаю почему. Потом в ее жизни появился граф Ковалевский. Мадам решила: это то, что надо, – богат, знатен. Стало быть… нужно его заполучить. И она повела дело так ловко, что в конце концов развела месье Поля с женой. А вот с ее собственным разводом дело обстояло не так безоблачно… Муж мадам требовал денег, больших денег.

– Вот как?

– Да. Когда появлялся у нее, всегда начинал с того, что говорил, как ее любит и как она ему дорога, а потом всегда переводил разговор на деньги… И ведь мадам что-то ему заплатила, но мужчина приходил снова и требовал еще больше. К тому же граф Ковалевский имел несчастье познакомить хозяйку с Урусовым. Я присутствовала при этом и видела, как госпожа на него посмотрела… на Урусова, я хочу сказать. И адвокат почувствовал, что нравится ей, хотя вначале притворялся, что она ему неприятна…

– Что было дальше?

– Дальше? Ну… мадам выведала у Урусова состояние дел графа и поняла, что тот не так богат, как ей думалось… Госпожа была очень разочарована. Она ведь никогда не любила месье Поля и передо мной не считала нужным скрывать это.

– А Урусова любила?

– О, тут совсем другое дело… Адвокат как-то сумел подобрать ключик к ее сердцу. С ним мадам становилась совсем другой. Они дурачились, как дети, Урусов заставлял ее смеяться, говорил, что обожает ее, что ни одна женщина на свете не стоит ее мизинца… Однако беда в том, что у него тоже не было особых денег, и к тому же мужчина не был свободен. В конце концов Урусов расстался с женой и перебрался в Париж, но… Мало того что адвокат больше не мог вести дела, то есть потерял свой источник дохода, так еще и граф стал что-то подозревать. Он ведь умный человек, граф Ковалевский… Был умный, я хочу сказать. Тогда моя госпожа придумала, как ей казалось, ловкий ход: вскружила голову одному своему родственнику, чтобы тот отвлек внимание графа от Урусова. А юноша пылко в нее влюбился…

– Вы говорите о Нелидове, верно?

– Да. Он твердил, что готов ради нее на что угодно, стоит ей только приказать. До поры до времени мадам только смеялась, не принимая его слова всерьез… Ведь у нее был Урусов, которого она любила. Ей казалось, что им для свободной жизни не хватает только денег. Конечно, граф Ковалевский был очень щедр и оплачивал ее счета, но когда не любишь человека, все, что исходит от него, не доставляет радости… Госпожа хотела быть независимой и хотела жить с Урусовым, все остальное ее не интересовало. Раз она не могла выйти за графа замуж, хозяйка стала думать, как бы побудить его составить завещание в ее пользу. В конце концов, его брат болен чахоткой, а ведь не зря же говорят, что болезнь эта заразная, вдруг граф умрет, и тогда она получит все. Мадам поделилась своим планом с Урусовым, но адвокат сказал, что игра не стоит свеч. Во-первых, у графа не такое уж значительное состояние, во-вторых, любое завещание можно опротестовать, тем более что она не жена, а у графа есть родственники. Тогда моя госпожа отказалась от мысли о завещании. Но желание избавиться от Ковалевского и сделать деньги на его смерти осталось.