Одна обещанная ночь
Шрифт:
Поднимаю голову, когда на двери поворачивается защелка, и он возвращается, с удовлетворенным видом, до тех пор, пока не видит мое лицо.
– Я просил тебя кое-что сделать.
– Заставишь меня, если не сделаю? – дразню его, алкоголь в крови придает мне храбрости.
Он, кажется, сбит с толку моим вопросом.
– Я никогда не заставил бы тебя делать что-то против твоей воли, Ливи.
– Ты заставил меня прямо здесь, – бросаю я.
– Я тебя не принуждал. Ты могла сопротивляться мне или вырваться из
– Твоя вина, – я начинаю говорить неразборчиво.
– Тогда я извиняюсь.
– Сказал обо мне своей подружке?
– Она не моя чертова подружка, Ливи. Но да, я сказал ей о тебе.
Эти мысли меня ужасают, но если ему понадобилось говорить ей обо мне, значит, там есть что-то большее, чем просто бизнес.
– Она бывшая?
– Черт, нет!
– Тогда зачем понадобилось говорить ей обо мне? Какое ей дело?
– Никакого! – он бесится. Мне все равно. Даже приятно видеть что-то, кроме бесстрастного выражения лица и резкого тона.
– Почему ты продолжаешь так себя вести? – спрашиваю, отстраняясь. – То ты ласковый, нежный и чуткий, а потом резкий и жестокий.
– Я не рез…
– Да, резкий, – прерываю его, и мне плевать, если придется расплачиваться за отсутствие манер. С его стороны было не очень вежливо тащить меня сюда, но он все же сделал это, и он прав, я могла лучше стараться и остановить его. Но я не пыталась. – Так ты собираешься трахнуть меня? – спрашиваю бесстыдно.
Он шарахается, отвращение искажает его лицо.
– Ты пьяна, – шипит он. – Я ничего не стану с тобой делать, пока ты пьяна.
– Почему?
Он придвигается к моему лицу, поигрывая желваками.
– Потому что я никогда не соглашусь на меньшее, чем поклонение тебе, вот почему, – взяв секунду, чтобы успокоиться, он резко закрывает глаза и не спеша их открывает. Миллер прожигает меня решительным взглядом. – Я никогда не воспользуюсь пьяной женщиной, Оливия. Каждый раз, когда я беру тебя, ты будешь помнить. Все и каждое мгновение навсегда останутся в этой прекрасной голове, – он ласково проводит пальцем по моему виску. – Каждый поцелуй. Каждое прикосновение. Каждое слово.
Сердце ускоряет свой ритм. Слишком поздно, но я, в любом случае, говорю это:
– Не хочу, чтобы все было так, – он уже завоевал постоянное место в моей голове.
– Жаль, потому что так все и будет.
– Но так не должно быть, – я злюсь, задаваясь вопросом, откуда эти уверенные слова и тон и действительно ли я имею их в виду.
– Да, так и будет. Должно быть.
– Почему? – я начинаю слегка покачиваться, и он замечает, потому что берет меня под локоть, удерживая мое равновесие. –
Он зажмуривает глаза, потом медленно их открывает, заставляя меня замереть своими синими искренними озерами.
– Потому что для меня это именно так.
Сглатываю, надеясь, что мне это не слышится под воздействием алкоголя. Мне нечего ответить, ни сейчас, а может и ни тогда, когда протрезвею.
– Ты хочешь меня, – мое пьяное сознание все еще жаждет услышать эти слова.
Он делает глубокий вдох и старается прожечь меня, глядя прямо в глаза.
– Я. Хочу. Тебя, – он подтверждает не спеша… четко. – Отдай мне мое.
Я обвиваю руками его шею и тяну к себе, отдавая ему то, что по праву его.
Объятия.
Сердце в свободном падении.
Он держит меня долгое время, поглаживает спину и пальцами перебирает мои волосы. Я могла бы заснуть. Он то и дело вздыхает у моей шеи, постоянно целуя и прижимая к себе.
– Можно я верну тебя в свою постель? – тихо задает вопрос.
– На четыре часа?
– Думаю, ты понимаешь, что я хочу гораздо больше, чем четыре часа, Оливия Тейлор, – он сжимает свое и ладонями обхватывает мою задницу, снимая меня со стола и прижимая к себе. – Хочу, чтобы ты никогда не мазала свое личико.
– Это макияж. Им не мажут, его наносят.
– У тебя чистая естественная красота, сладкая девочка, – он разворачивается и направляется к двери, но сворачивает к шкафчику со спиртным, сперва поправляя бокалы для шампанского. – Хочу, чтобы так и оставалось.
– Ты хочешь, чтобы я была робкой и мягкой.
Он слегка качает головой и открывает дверь кабинета, ставя меня на ноги и привычно накрывая рукой мой затылок.
– Нет, я просто не хочу, чтобы ты вела себя так бесшабашно и позволяла пробовать другим мужчинам вкус этих губ.
– Я не собиралась, – меня шатает, так что Миллер хватает меня под локоть, поддерживая.
– Тебе нужно быть более осторожной, – предупреждает он, и он прав. Я осознаю это, даже несмотря на то, что пьяна. Поэтому сдерживаю свою пьяную дерзость.
Пока мы идем по коридору и вниз по служебной лестнице к главному помещению клуба, чувствую, как дурацкий пьяный марафон захватывает меня. Люди размыто, зазря снуют туда-сюда, и громкая музыка больно бьет по ушам. Я качаюсь на своих каблуках, ощущая на себе взгляд Миллера.
– Ливи, ты в порядке?
Я киваю, голова делает не совсем то, что я ей велю, отчего ее движения похожи на медленные вращения вокруг шеи. Потом я врезаюсь в стену:
– Я чувствую… – во рту вдруг появляется слишком много слюны, желудок дико скручивает.
– Вот дерьмо, Ливи! – он поднимает меня и снова несет в кабинет, но недостаточно быстро. Меня тошнит прямо на пол коридора…. и на Миллера. – Блин! – ругается он.
Меня еще немного рвет, когда он затаскивает меня в кабинет.