Одна судьба

Мэйз Евгения

Он уводит ее с тротуара прямо на идеальный английский газон. Никто не сделает им замечания. Здесь уже все в стаканчиках из-под пива, шампанского, вместе с тарой из-под первого и второго.

— Ты в курсе, что ты невыносима?

Клейтон отпускает ее, перед этим разворачивая ее к себе. Алекс видит на его лице тень какого-то непонятного чувства.

— А ты?

Клейтон признает, что идея с Национальными скачками была не самой лучшей и даже удачной. Кое-кто из уважаемой публики еще остался на ипподроме, но в основном все разъехались по домам.

Тогда как остальные напиваются в усмерть. Некоторых сцен ему не развидеть никогда. Он каждый год читает о чем-то подобном в «Times», но, увы, фотографии уважаемого издания не дают полного представления творящегося здесь безумия. Что-то пошло не так, когда он выбирал приглашения, решил, что этот светский прием подходит для свидания лучше, чем все остальное. Конный спорт, есть место азарту, разношерстная публика, шум помогли бы скрыть любые отрицательные чувства и возможную скуку.

— Слушай, ну, вот чего ты злишься, а?..

Оказалось, ни черта не скучно, но и романтичным пьяные оргии вокруг назвать ни в коем случае нельзя.

— Я не злюсь.

Алекс поднимает голову повыше. Шляпка и наряд выделили ее из основном безвкусно одетой публики, сумела подобрать сдержанный и одновременно дерзкий наряд. Она так мила и сексуальна, и темно-зеленые глаза, словно редкие нефриты с причудливым рисунком.

— Мар… Клейтон, — исправляется она быстро и ее глаза блестят, так словно их подсветил солнечный луч. — Я уже много раз видела тебя таким.

Она права. Клейтон понимает, что ему еще никогда не было так стыдно за то куда он привел женщину.

— Мне понравилось.

— Прекрати успокаивать мое самолюбие, вампир.

Это провал. Не стоит пытаться убедить его в обратном.

— Что происходит в твоей голове, а Вэст? Что ты себе выдумал и в каком порядке сложил? Я говорю, что мне ни черта не скучно и я посмотрела на лошадок, на туфельки, наряды, на самую пьющую нацию в мире, хотя до этого я думала, что все заезды происходят так как в Аскоте…

— Ты была там?

— Нет. Я видела фотографии и о нем мне рассказывал друг.

Ее глаза на миг отдают грустью, и Клейтон делает свои собственные выводы на этот счет.

— Он не взял тебя с собой?

— Он был на нем с родителями.

Она поправляет лацканы его сюртука, проводит по краю жилетки. Они как два пережитка прошлого среди этих грудей, целлюлита, коротких юбок, выпивки и мусора.

— Мы были подростками и уже заканчивали школу. Наши семьи дружили, но брать меня в Аскот означало привлечь к себе внимание и вызвать кучу вопросов.

— Кем были его родители?

Она жмет плечами. Какая разница теперь?

— Отец занимался бизнесом, а мать всячески помогала ему в этом.

— Ты не помнишь фамилии или не хочешь говорить ее?

Алекс не отвечает, улыбаясь ему одними глазами. От прежней грусти не осталось и следа. Все в прошлом. У нее есть будущее. Не стоит грустить о том, кого уже не вернешь.

— Признай, что взял меня Эйнтри…

— О, Боже, женщина!.. Как говорят американцы? Проехали!

Алекс

фыркает. Этот человек точно дипломат? Опять это обращение по гендерному признаку!

— Нет, мы говорим «забей», — она держит его за лацканы. — Тебе придется дослушать.

— Да ты зануда!

Он убирает ее руки и держит их в своих. Алекс замирает на мгновение. Он не сделал ей больно, наоборот, Клейтон Вэст очень, бережен, осторожен и тактичен. Она не уверена, что сможет отойти когда-либо, полгода — это очень мало.

— Ты права! Почему тебе так нужно сказать это?.. Чтобы позлить меня или смутить? Джентльмены не смущаются! Знай об этом.

Он не улыбается, когда говорит это, но видит, как она смотрит на него: с тенью тревоги и заинтересованности переводит взгляд с одной части лица на другую.

— Ах, да!.. Прости, я совсем забыла об этом! Ты у нас по горло в манерах.

Она оказалась замечательным человеком, что все это время наблюдал за ним и знает обо всех разновидностях его злости и раздражения. Говорит ему дерзости, но мягко, с какой-то улыбкой. Трудно представить ее невыносимой мегерой.

— Да, я не хотел, чтобы одна из этих леди напала на меня.

Он кивает в сторону стайки девушек на дороге. Они кричат, пьяно гогочут, орут что-то в их направлении.

— Мне нужен был кто-то сильный и зубастый, чтобы если что!.. Ну ты понимаешь.

Неожиданное признание. Алекс смеется, представляя, с каждым новым кадром фантазии ей становится все смешнее и смешнее.

— Ох, нет! Нет! О, Боже нет! Ты не можешь так поступить со мной!

Она упирается лбом в его плечо.

— Так пасть в моих глазах! Разом!

— Я бы пал еще ниже, если бы побежал от кого-нибудь из них.

Алекс смеется еще громче, вытирая сбегающие по щекам слезы. Очень хорошо у нее получается представить это.

— Поехали домой? Ты расскажешь мне по пути, кто придумал все это? Типа свидание!

Клейтон какое-то время смотрит на улыбающуюся женщину, решая, а стоит ли признаваться, что это на самом деле было именно оно?

— Это так невероятно?

— Да. Пожалуйста не смотри на меня так. Клейтон!

Маркиз «Карабас-Барабас» идет за ней, поднимаясь обратно в гору, прямо к парковке при ипподроме. Он открывает перед ней, дожидаясь, когда Алекс поравняется с ним.

— Хотел, чтобы ты развеялась и стала думать хоть немного о себе. Понимаешь? Не думал, что перед глазами у тебя такой пример.

Алекс не спешит садиться в салон, складывая руки на ребре дверцы.

— Ты, наверное, не поверишь мне, Клейтон, но я та еще эгоистка. Все, что происходит в моей жизни в последнее время результат моего самолюбия.

— Ты ведь поняла меня.

— Да. Но и я тебе говорю о том же. Я могу расслабиться, жить так как живут все, в простом ритме. Однако…

— Ты превратилась в типичную домохозяйку.

Американке не нравятся эти слова, так что она едва справляется с возмущением, погасив его за неровным вздохом.