Одна в пустой комнате
Шрифт:
Какой-то кирпич расколется надвое. Его тотчас поместят в утильную кучу. К таким же, кто не выдержал груза конструкции и сломался.
Найдутся и такие, кто сам отколет от себя кусочек и добровольно дезертирует на дно. Сломленные организуют свое маргинальное сообщество, выдумают себе новые идеалы и убеждения. И тоже сгниют. Испортятся от сырости и тепла, как и прочие, но удовлетворенные. Сгниют с мыслью, что они умнее, хитрее других и сделали все, что могли.
Честно признаться, я бы тоже не смирился, будь я кирпичом. Им проще. Им нечего терять…
– Везет вам. – Я обращаюсь к кирпичам на своей повозке. – Вы не мыслите и не видите, что происходит вокруг.
– Можешь перейти ближе к делу? – перебивает меня поддельный психиатр. Он удостоверяется, что не обидел меня своей фразой. – Если, конечно, ты считаешь важным рассказать нам о кирпичах – продолжай. Но нам бы хотелось услышать о той девушке.
– Рита. Ее зовут Рита.
– Да-да. Расскажи о ней.
Все присутствующие, не исключая фальшивого психиатра, уверены, что Риты не существует, что я ее выдумал, что я и есть маньяк. Притворяются, что верят моим словам, но я же не дурак… Все понимаю… В их глазах, в их лицах я могу прочитать ненависть.
Уверен, что не смогу их переубедить, но продолжаю рассказ.
Говорю, что с Ритой мы познакомились совершенно случайно. Я возвращался домой.
Светило полуденное солнце, майка на спине намокла и прилипла. Штаны из плотной джинсы окаменели. Носки в тяжелых ботинках напитались потом, и при каждом шаге нога проскальзывала в разношенной, плохо зашнурованной обуви. Несмотря на липкость и соленость, я в прекрасном настроении и с дурацкой улыбкой на лице шел пешком домой. Шел и помахивал грязными по локоть руками.
Рита, тогда я еще не знал, что ее так зовут, пела на улице какую-то забавную песню про котов. Перед ней на асфальте стояла коробка, в которую набросали мелочи, а в руках Рита держала странную трещотку вроде маракаса. Она двигала самодельным музыкальным инструментом и напевала.
Красивый у нее голос. Я заслушался, остановился и опустил в коробку несколько купюр.
– Спасибо, красавчик, – сказала Рита, вернее, весело напела в рифму своей песни.
– Прошу прощения, что снова перебиваю, – говорит фальшивый психиатр. – Не так давно мы выяснили, что ты работаешь с утра и до позднего вечера. А сейчас, судя по рассказу, в понедельник в полдень, ты встречаешь Риту. Или я что-то не так понимаю?
Он уверен, что подловил меня. Уличил во лжи. Он думает, что я запутался, что он ухватился за ниточку и сейчас без труда распутает клубок.
Поддельный психиатр старается скрыть от меня радость и аккуратно поглядывает на присутствующих, мол, смотрите, как профессионально сработано. С первых секунд вывел на чистую воду.
– Я в тот день стал безработным.
Развожу руками и делаю глоток. Стакан наполовину пустеет и мне тут же доливают до полного.
– Как это произошло? Ты что-то не выполнил? Может, на кого-то напал? За что тебя уволили?
Фальшивка хочет, чтобы я поверил в его искреннюю
– Я сам уволился.
Похоже, такого ответа он не ожидал. Он делает пометку у себя в журнале, но я знаю, это лишь уловка. Он пытается усыпить мою бдительность. Ищет новый способ, как заманить меня в ловушку.
– Расскажи подробнее. Что послужило, что стало причиной? – Он опять смотрит по сторонам, мол, смотрите, сейчас выведу на откровения.
Мне трудно сдержать улыбку, наивный, я читаю этого лжепсихиатра, как букварь, как дважды два, господи, какой же он все-таки наивный.
– Я с этого и начал. Помните, кирпичи? Вы не стали слушать, я же хотел все по порядку рассказать…
Он улыбается. Хочет скрыть раздражение. Теперь я перед всеми ткнул его носом в его нетерпеливость.
Он двигает рукой – продолжай.
– Я сам уволился. Это мой бунт. Мой кирпичный бунт. Понимаете?
Фальшивка кивает.
– Просто подошел к начальнику, сказал, что с меня хватит, и уволился ко всем чертям.
– Ладно. – Он соглашается и все еще машет головой, мол, сейчас все встает на свои места. Сейчас он понимает.
Но он понимает не то, о чем я говорю, а только то, что подробностей от меня уже не дождется.
– Продолжай, пожалуйста. Ты встретил девушку на улице, она пела.
– Рита! Ее зовут Рита.
– Хорошо, Рита, мы запомнили. Что было дальше?
Да какая разница, что было дальше? Меня больше заботит, как мне убедить собравшихся в том, что Рита есть, что она существует, что сейчас, пока эта непрофессиональная пустышка в белом халате мило беседует со мной, Рита где-то планирует новое убийство.
Я пью. Делаю несколько больших глотков, стакан наполовину пустеет и его тут же наполняют до краев. У меня не пересохло в горле, мне просто интересно, насколько качественный здесь сервис и как долго будут со мной церемониться.
Она назвала меня красавчик, мне это понравилось, и я улыбнулся. К своему удивлению, я улыбнулся ей вместе с Аркадием. Я почувствовал, что-то такое, чего раньше за собой не замечал. На какой-то момент, на совсем короткий, но я стал одним целым. Целостным, если хотите. Я и Аркадий слились. Может, так повлияло на меня спонтанное увольнение, может, встреча с милой девушкой, не знаю. Но я, наверное, впервые за свою долгую и безрадостную жизнь почувствовал себя целым.
Маска Аркадия исчезла, испарилась, растворилась в воздухе, вместе с последним аккордом песни про котов.
– Понравилось?
Я не нахожу правильных слов, просто киваю и продолжаю хлопать.
– Хочешь, я еще спою? Только для тебя.
Я спросил, может ли она исполнить что-нибудь из роллингов или битлов, на что она засмеялась и начала петь неизвестную мне до тех пор песню про бездомного паренька. Я раньше такую не слышал, думаю, Рита сама ее сочинила.
Она закончила, я опустил в коробку еще несколько купюр.