Одна женщина и много мужчин

Жукова-Гладкова Мария

– Анна Львовна, – обратилась я к Сениной жене, – поезжайте домой. Зачем вам тут сидеть? А я сейчас туда схожу, попробую разобраться с ситуацией. Вечером вам позвоню. Хорошо?

Анна Львовна вздохнула.

– Нет, Саша, – сказала она. – Я лучше посижу здесь. Что мне дома делать? Готовить, стирать, рубашки гладить?

«Между прочим, – подумала я про Сеню, – мог бы и домработницу нанять, с его-то деньгами. Освободить жену от забот по дому. Неужели на этом экономит? А тратится на подарки длинноногим Анджелочкам-Жанночкам».

– Я

постараюсь побыстрее.

– Сашенька, я посижу сколько надо. Главное… чтобы все было хорошо. Сашенька, а у него… серьезные проблемы?

Анна Львовна взглянула на меня полными беспокойства глазами. Она, конечно, ничего не знает точно. Но догадывается или чувствует. Слышала какие-то обрывки разговоров по телефону. Шубаков вчера приезжал. Конечно, волнуется.

– Вы имеете в виду фирму?

Сенина жена кивнула.

– Проблемы есть, – уклончиво ответила я. – Но вот насколько серьезные… Все относительно, Анна Львовна. – Я кисло улыбнулась. – Но неразрешимых проблем не бывает, правда?

С этими словами я направилась к зданию больницы. Мои девятисантиметровые каблуки наполовину утопали в песке, которым были посыпаны дорожки в парке.

* * *

В больнице мне предложили тапочки – вроде тех, что дают в Екатерининском, Меншиковском и прочих дворцах, чтобы натянуть на уличную обувь, только здесь они были совершенно незапыленными и гораздо более удобными. Я знала, что мне на третий этаж, бывать в кардиологическом отделении, как я уже говорила, доводилось зимой, да и Анна Львовна дала четкие указания.

Перед дверью Сениной палаты восседал Тимур и читал что-то про звездные войны.

– Привет! – поздоровался он. – И тебя вызвонил?

Я промычала в ответ что-то неопределенное, попросила Тимура больше никого не пропускать, потому что предстоит серьезный разговор, открыла дверь палаты и исчезла внутри.

Признаюсь, вначале у меня имелось желание затаиться в предбанничке рядом с душем и туалетом, чтобы послушать, о чем они говорят, но потом я решила, что это будет унижением моего достоинства: коммерческий директор под дверью подслушивает генерального с его секретаршей. Нет, это несерьезно. Я решительно толкнула вторую дверь.

Сеня сидел на огромной кровати, подложив подушки под спину и бока, Вера Николаевна пристроилась рядом на удобном стуле. Выглядела она великолепно – в сравнении с Анной Львовной, да и посвежее, чем я. Макияж наложен не второпях, укладка, костюмчик, аромат «Фат-де-Фат».

Они оба резко повернулись на звук открываемой двери. Нет, финальной сцены из «Ревизора» не последовало, но некоторое удивление было продемонстрировано.

– Добрый день, – поздоровалась я с обворожительной улыбкой. – Как себя чувствует наш больной?

Узрев меня, Сеня не проявил особой радости, но кивнул на второй

стул, стоявший в углу, и пригласил:

– Садись, раз уж приехала.

Мог бы, между прочим, и полюбезнее встретить коммерческого директора, примчавшегося в свой выходной после тяжелой трудовой недели его навестить, бросив малолетних деток чуть ли не на произвол судьбы. Но Сеня, наверное, догадывался, что я залетела на огонек не для того, чтобы справиться о его здоровье. Что ж, он был прав.

– Добрый день, Саша, – сдержанно поздоровалась Вера Николаевна.

Она еще не определилась, как себя вести со мной. Это когда аврал, она меня в другой части земного шара разыскать может, чтобы свалить на меня всю ответственность и получить ЦУ, а сейчас можно и не проявлять особого радушия.

Как я в свое время решила, она меня соперницей не считает. Жанночек-Анджелочек, наверное, тоже не принимает в расчет, а вот с Сениной женой намерена потягаться… Ладно, это не мое дело. Пусть между собой разбираются. И желательно, чтобы меня в свои личные отношения не впутывали. Мне хватает и фирмы.

– Ну, как дела, Сашенька? – расплылся наконец-то в улыбке Сеня.

– У кого? – ответила я вопросом на вопрос.

Сеня замялся, молчал какое-то время, а потом спросил:

– Ты приехала меня навестить?

– Нет, – ответила я, глядя ему прямо в глаза. – И вообще, неужели ты думаешь, что тебя здесь никто не найдет?

– Саша, у Семена Григорьевича был сердечный приступ, – заговорила Вера Николаевна. – Ему нужен покой. Ему нельзя волно…

Я повернулась к Сениной секретарше и заявила, что все это она завтра будет говорить нашим партнерам, клиентам, коллегам и кому там еще. Только мне не надо.

– Саша, у меня вчера… – попытался вставить Сеня.

– Заткнитесь оба! – резким тоном произнесла я. – Мы знакомы не первый день. Времени нет. Вы хотите, чтобы я продолжала работать с вами, – или мы здесь и сейчас говорим друг другу «до свидания»? Решайте – и я уйду. Или останусь. Но тогда вы расскажете мне все как есть, и мы будем вместе думать, как выкрутиться.

Сеня с Верой Николаевной переглянулись.

– Шубаков мне вчера сказал, что Цыган предложил тебе перейти в «Балттайм», – вместо ответа на мой вопрос заявил Сеня. – Это правда?

– Правда, – не стала скрывать я. – И сам Шубаков тоже сделал мне кое-какое предложение. То есть отходные пути у меня есть. И я ничего не наворотила. Наоборот, пытаюсь вытянуть фирму. Но, похоже, брошу все к чертовой бабушке и уйду. Своя шкура, как вы понимаете, друзья мои, всегда дороже.

Сеня вытащил из-под подушки бутылку виски, отвинтил крышку, хлебнул из горлышка, не предлагая нам с Верой Николаевной, закрутил и убрал обратно под подушку.

Потом заявил, что надо как-то избавляться от Шубакова.