Одна жизнь на двоих
Шрифт:
— Барби! — вскрикнула Джейн. Вскочив с кровати и накинув шелковый халат, она босиком выбежала в коридор.
Билл опередил ее. Барби цеплялась за его шею, между рыданиями можно было разобрать лишь сдавленные слова. Билл знаком велел Джейн вернуться в комнату; было обидно, но она подчинилась.
Заснуть девушка не смогла. Билл оттолкнул ее, и это ранило куда сильнее, чем она могла бы предположить. Все ясно! Зачем теперь Джейн? Ведь Корбелли спят и не увидят, как она талантливо играет роль любящей мамы!
Джейн, изнывая от душевной боли, лежала
Джейн стремительно села на кровати.
— Ты еще не спишь?
— Нет, Билл. Заходи. — Она натянула одеяло до подбородка. — Сейчас я зажгу ночник, — прошептала девушка, высунув из-под одеяла обнаженную руку. Мягкий свет разлился по спальне.
Билл сел на кровать. Пружины скрипнули под его тяжестью. На нем не было ничего, кроме трусов, и Джейн залюбовалась его статной фигурой.
— Джейн… — Он тихонько тронул ее за руку. — Я попросил, чтобы ты ушла, ибо хотел узнать, почему плакала Барби. А, увидев тебя, дочка могла бы замкнуться. Ты же знаешь, какая она застенчивая.
— Ты прав. — Джейн почувствовала, как успокаивается сердце. Она опять все придумала!
— Знаешь, ей приснился кошмар. Я долго не мог успокоить бедняжку. Меня давно томило нехорошее предчувствие. Оказалось, что усилия Флавии не прошли даром. — Бесстрастные интонации Билла испугали Джейн. — «Добрая синьора» внушала Барби мысль: если вдруг со мной случится что-нибудь страшное, то она останется жить с ними в Италии.
— Если что-то случится… — Глаза Джейн наполнились слезами.
— Подразумевалась моя гибель в какой-нибудь катастрофе! Флавия ворковала, что она будет самой заботливой мамой Барби, а Джорджио — папой. И что Барби навсегда останется в их семье, и у нее будет все, о чем она только мечтает. — Билл с яростью ударил кулаком по кровати. — Я готов придушить Флавию! Она заслужила это!
— Билл… Ты думаешь, они серьезно пытались…
— Не думаю, что все, что произошло с нами, — удивительные совпадения. Но меня гораздо больше волнует грядущий день. Возможно, жаждущим моей смерти родственничкам при следующей попытке повезет немного больше. Их черные замыслы наконец-то сбудутся.
— Билл, надо узнать об их намерениях. Ведь они же будут все отрицать, если… их обвинить в преднамеренных преступлениях.
— Конечно, они прикинутся невинными жертвами клеветы. Но они проиграли! Завтра с утра ты упакуешь все наши вещи. Мы возьмем с собой только легкие игрушки, подаренные Барби. Если итальянцы захотят, то могут прислать остальное. Мы улетаем первым же рейсом.
Бесспорно, отъезд — самое правильное решение, но почему она чувствует себя такой опустошенной при мысли о возвращении домой?
В отчаянии Джейн закрыла глаза, чтобы Билл не прочел в них затаенного страдания.
Форстер с нежностью коснулся ее руки.
— Ты очень много для меня значишь, Джейн. Если с тобой что-нибудь случится… — Билл не смог продолжать.
— Милый, я… — Слова замерли у нее на
Но почему она чувствует себя столь беспомощной? Она не должна выслушивать его признаний, не имеет права поддаваться чувствам. Нельзя этого допускать! Но когда Билл обнял ее, Джейн сама прильнула к нему, забыв о своих заклинаниях.
— Ты ведь ощущаешь то же самое, что и я, Джейн! — шептал он, целуя ее волосы. — Я почувствовал твой отклик, когда первый раз поцеловал тебя. И с тех пор дивное ощущение твоей женственности не покидает меня. Я сразу понял, что ты — не такая, как все. Ты — особенная…
Билл поднял голову и зачарованно смотрел на шелковистые блестящие локоны, чуть приоткрытые полные губы, лучистые глаза. Его взгляд скользнул по девичьей груди, скрывавшейся под шелковой ночной рубашкой. Он вспомнил, какой увидел Джейн впервые — миловидная и добрая медсестра, но сразу бросалось в глаза: женщина с твердым независимым характером. Казалось, она ничуть не изменилась с того времени, и все же перед ним сейчас совсем другой человек.
— Я не отпущу тебя, Джейн, — проговорил он, поглаживая ее бархатистую кожу. — Останься со мной… и с Барби. Если хочешь работать медсестрой, то найди место поближе к дому и к нам.
Джейн издала слабый стон, безнадежно покачав головой.
— Я не могу, Билл. Не имею права!
Он порывисто поцеловал ее в губы.
— Умоляю! Останься со мной, Джейн. Не думал, что когда-нибудь предложу это еще одной женщине, но… ты мне необходима, как солнце, как воздух. Любовницы, даже самые преданные, надеялись, что я буду щедро одаривать их. И никто никогда не заботился о том, что нужно мне. Ты убедила меня, что я тоже нуждаюсь в человеческом внимании, теплоте. В женщине, которая заставит заново научиться любить, верить, радоваться жизни. Ты нужна мне, Джейн. Я хочу, чтобы ты была с нами. Со мной и с Барби.
Она не должна слушать эти завораживающие слова. Почему же они как бальзам? Джейн чувствовала, как воля ее слабеет, а его мольбы проникают в душу. Неужели она сама лишит себя женского счастья? Но ведь он не говорит о том, что она должна остаться с ним на всю жизнь, не предложил ей своей руки! После того что пришлось пережить ему с Клавдией, он навсегда зарекся от брака. И не сказал, что любит. Его слова — не признание в любви, а просьба одинокого измученного человека побыть с Барби и с ним, пока они нуждаются в женской теплоте и заботе.
— Джейн, ведь ты тоже ждешь от жизни большего, чем карьера. Я чувствую, что небезразличен тебе. Я ощущаю это каждый раз, как только дотрагиваюсь до тебя, целую твои губы, смотрю в глаза. Откажись от своих замыслов, останься со мной. Я мечтаю, чтобы ты была рядом, хочу заботиться о тебе, защищать тебя. Ты нужна мне и Барби — нам обоим.
Джейн беспомощно взглянула на Билла. Хватит ли у нее мужества отказаться от того негаданного счастья, которое с такой искренностью ей предлагают? И хватит ли у нее воли уйти, исчезнуть, пренебречь любовью?