Одна жизнь Сарро ла Касса
Шрифт:
– Что здесь, чёрт возьми, происходит! – вырвалось из его уст, когда над ладонью завис маленький золотистый огонёк, – Кто мы?- последнее слово было сказано так тихо и с таким волнением, что со стороны могло показаться, его не мог вызвать столь «ничтожный» фактор.
– Куда ты?
– Неужели ты не хочешь победить Клио? От неё у Сарро одни проблемы!
– Думай о том, кто ты! Ведь теперь мы непобедимы! Бойтесь нас! – с этими словами Энзели выпустил ещё несколько огоньков, неуверенные движения выдавали неопытность – из-за них даже чуть-чуть подгорела одна занавеска.
– …Мы теперь Камм-Лур!- не унимался блондин, – И нас никто не остановит!
А после коридор опустел. Фигуры исчезли. Остались только тени, пауки и призраки. Как много всего произошло за столь короткое время!
Отбросив неудачный рисунок с конём, Омедерро принялся за новый. Это было лицо, хотя нет сомнений, что он и сам точно не знал, кому оно принадлежит. Привычка рисовать своих врагов появилась у него с того самого момента заточения, после ошибочно присвоенного ему убийства брата. С тех пор портреты людей, признавших это, красовались на стенах коридоров. Омедерро ненавидел их и потому намеренно уродовал лица. Ему нравилось глядеть на получившуюся работу, ведь, как уже говорилось ранее, все это вскоре претворялось в жизнь, а люди погибали. Один за другим, в муках и океане нечеловеческой боли, на счастье безжалостного директора.
Злая и нервная, с миллионом переполняющих её мыслей, с быстротой махая радужными крыльями, с надменным и, по-прежнему, гордым выражением лица, Сандра направлялась в башню Омедерро. «Как можно было согласиться на такую глупость?! – нервно твердила она себе под нос,- Как можно?!...»- думать о чём-либо другом она не могла, ведь надо же было излить куда-то свою злость и обиду?
Омедерро усмехнулся.
– Ты и захотела.
– Уволить его надобно! Уволить!
Пользы, что с козла молока! Даже гномы могли сделать большего!
– Ты на что-то намекаешь?- тот час же ухмыльнулся Омедерро, -А впрочем, ступай! Немедля! – он достал указку и махнул нею на висевшую в углу карту, – Школьное подземелье подобно лабиринту! Прежде стуканцы были нерадивы со мной, но ты… прикажи им помочь нам свергнуть Керроу!!!
Сандра вздрогнула. «Мои случайные
Уставшие от случившегося, мы в изумлении вновь дружно открыли рты – впереди был зал, за столами которого, словно в нашей столовой, сидели ученики. И ни одно их лицо не было нам знакомо!
– Это хобгоблины*^1, – пояснила Карме, – Вполне мирные существа. Нам нечего их бояться… или стоит, теперь я не знаю.
– Этого не может быть! – вырвавшись вперед, мгновенно спохватилась Бекка и указала куда-то вдаль,- Он! Это Ориби!...
Сондра в недоумении покосилась на неё.
– Это вообще девушка,- засмеялась Анфисса, когда незнакомка, похожая на лиловоглазого, повернулась.
Бекка смолкла.
Дети, находящиеся в зале, бурно что-то обсуждали, их глаза и уши не переставали удивляться рассказам, реками льющихся отовсюду.
– Это же третий этаж седьмого отсека! – вдруг воскликнула я, – Тот самый, что полон тайн и неразгаданных историй! Нам удалось его отыскать!
– Не стоит привлекать к себе внимание незнакомцев, пока не узнаем, кто они! – посоветовал Лэн, приказав всем столпиться за колонной и не высовываться.
– …Я сказала своей классной, Элайде, что произошедшее сегодня на полянке, ужасно и очень опасно! Что если об этом узнают наши родители – их уволят! И что взамен? Теперь я здесь! – девочка с красными косичками с волнением поглядела на незнакомцев.
– Тебя тоже изгнали, – подытожил парень, – Как и всех нас! Учителя убирают, подобных нам, с дороги – ведь избавиться – самый простой способ! Все мы – он окинул руками пространство,- Знаем, что эта школа проклята, что здесь творится то, о чём порою не хочется и вспоминать без ужаса и содрогания сердца. Напомни, из какого ты класса?...
– Тс! Слушаем дальше! – строго сказала я.
– …Молчать – не наш удел. Оказаться здесь – плата за истину. Увы, отсюда нет выхода – мы здесь давно и потому изучили все, но тщетно – выхода нет… Как ты оказалась здесь?
– О чём я говорю? Со всеми нами случилось тоже самое! Мы оговаривались с учителями, в глаза говорили им истину…