Однажды будет ветер
Шрифт:
С неугасимой надеждой, Рондевул Первый»
У Рины сперло дыхание. До нее начало доходить, что происходит, хотя верить в это совсем не хотелось. Перед глазами стоял недавний вечер: тесная кухонька в передней части фургона, куда, как шутил папа, нельзя приглашать на чай нестройных особ, теплый свет боковых светильников, поздний ужин в кругу семьи. Обычно мебель выносили на улицу и ели там, любуясь округой, но тогда для этого было слишком сыро и зябко.
Зато фургон в такое время казался очень уютным. Над столом висел абажур из столовых приборов. Его нижний ряд занимали
Тем вечером папа, как всегда спокойный и элегантный без повода, читал газету и рассказывал всем новости, пока мама, как обычно веселая и взъерошенная, намазывала батон кому вареньем, кому медом, а кому сгущенкой. Но лучше всего у нее получалось намазывать саму себя: ее передник пестрел липкими пятнами всех оттенков.
– Ой! – воскликнула она, шлепнув себе на колени особенно большую малиновую каплю.
Папа с любовью посмотрел на нее и сказал:
– Ты моя сахарная палитра!
Потом вернулся к газете и устало покачал головой:
– Когда уже этого безумца поймают?
– Ты про кого? – спросил Альберт, которому не был виден заголовок статьи.
– Про принца Аскара конечно, – ответил папа слегка раздраженно. – В последнее время все новости только о нем, как будто ничего другого в мире не происходит.
– Мне так жаль этого беднягу, – вздохнула мама, прикручивая на место банки с намазками. На столе остались только чашки и блюдо с хлебом, который стремительно исчезал. – Говорят, его столкнули с лестницы в детстве, а до этого он был нормальным.
– А мне кажется, он не сумасшедший, – сказал Альберт, облизав с пальцев мед, золотисто-рыжий, как его и папины волосы. – Он уже давно эти записки с угрозами оставляет, а его не поймали до сих пор. Значит, он умный на самом деле.
– Ну, судя по его плану, все-таки нет, – возразил папа.
– Так он его раскрыл наконец-то?! Прочитай! Прочитай быстрее!
Альберт забарабанил ногами от нетерпения, и посудный абажур опасно зазвенел. Папа одарил сына воспитательным взглядом средней тяжести.
– Пожалуйста… – нехотя добавил тот.
– «Жалкие ищейки не могут даже напасть на мой след, а я уже почти достроил Ветродуй! Знайте же, что я собираюсь с его помощью заточить всех жителей Хайзе в их дома, как в тюрьмы, чтобы вы поняли, каково мне было сидеть в лечебнице, куда меня упек мой папаша! Вы все проголосовали за мою сестру, лишив меня трона, и я припомню вам это сполна!
Но будет чересчур милосердно просто дать вам смириться с судьбой. Я хочу посмотреть, как вы барахтаетесь в попытках вернуть себе прежнюю жизнь, поэтому оставлю вам единственного свободного человека. Странника, Искателя, Виндера – называйте, как угодно. Он будет скитаться по Хайзе в полном одиночестве, пытаясь вернуть вам облик людской – так я сам бродил по пустыне после побега. А я понаблюдаю со стороны, как вы медленно теряете надежду. На это у вас будет целых двести лет! Хочу, чтобы вы сполна оценили мою задумку!
Если
Вы не хотели видеть меня на троне? Да будет так! Я дарю вам моего папашу на веки вечные! Пусть вами правит бесполезнейший из бесполезных королей!»
– А вдруг он и правда это сделает? – с серьезным видом спросил Альберт. – Говорят, он объединился с пустынниками, а пустынники умеют кучу запрещенных штук! Может, они его научили чему-то такому?
– Он же просто блефует, милый, – улыбнулась мама. – Он хочет привлечь к себе внимание, вот и придумывает эти сказки. Король ничего подобного не допустит.
– Но он уже старый! – не унимался Альберт. – А принцесса Оливия – девчонка! Она ему противостоять не сможет!
– Ну, во-первых, принцесса Оливия тебе в бабушки годится, – сказал папа. – А во-вторых, сын мой, очень советую тебе не недооценивать женщин.
Альберт фыркнул, но спорить не стал, вспомнив, что в его семье целых две женщины и как минимум с одной из них ему пока никак не потягаться.
– А ты что думаешь? – пихнул он сестру локтем. – Если будешь столько есть – потолстеешь. Открывай рот хоть иногда, чтобы говорить, а не откусывать.
Рина злобно пнула его в ответ. Она не любила, когда ее отрывают от размышлений, а думала Рина о пустынниках. Интересно, правда ли у них есть города где-то далеко-далеко в царстве песков? Пустынников вообще-то называли колдунами, но Альберт всему придумывал свои названия, и они как-то сразу приживались в семейном кругу.
Никто не знал, правда ли колдуны живут в пустыне, потому что никто туда не ходил. Куда безопаснее и быстрее было добраться до соседних земель на кораблях. Но по королевству ходили слухи о том, что северная пустошь стала приютом для людей, которые занимаются запрещенной магией. По законам Хайзе разрешено было только кудесничество, то есть магия, связанная с изменением предметов. А любое магическое влияние на людей король запретил как небезопасное.
– Я согласна с мамой, – сказала Рина, допив имбирный чай. – Задумка принца – бред полнейший. Помню, он до этого писал, что Ветродуй вызовет Великий ветер, который разнесет проклятье по всему королевству. Да какой искусственный ветер на такое способен? И вообще – мы последние, кому стоит об этом волноваться. Мы же на южной окраине Хайзе, а записки находят на самом севере. Ни одно проклятье досюда не долетит.
После ужина Альберт продолжил строить теории, а Рина забралась на свою кровать и задернула шторку, чтобы всякая рыжая мелочь не совалась в ее убежище. Она хотела спокойно дочитать книгу про великанов, которую начала вчера, но Альберт был слишком возбужден. Он почти выучил статью наизусть и конечно полез к Рине ее обсудить.
– Ой, сгинь! – отпихнула его сестра. – Ты мне уже надоел за сегодня!
– Да ты со мной почти не разговаривала! – насупился Альберт.
– И, представь себе, не соскучилась!
Рина демонстративно уткнулась в книгу, но Альберт был прямо как ириска – такой же рыжий и липучий.
– Двинься, я залезу!
– Ты умылся бы хоть! У тебя на руке сгущенка до сих пор! Всю постель мне изляпаешь!
– Да я оближу!
Альберт залез-таки на кровать сестры – благо, они легко умещались вдвоем на полуторке – и даже нагло укрылся ее одеялом.