Однажды Катя с Манечкой
Шрифт:
— Там только один был, — сказал Валентин Борисович. — Считайте, что вам повезло.
— О, да! — кисло засмеялась Глафира Андреевна. — Вот уж повезло так повезло! Боже мой, змея в моём доме! Никогда бы не могла представить! Крупное везение, не правда ли, Вероника Владимировна?
— Как приятно это слышать! Вы тоже любите животных! — воскликнула Вероника Владимировна. Мы тоже очень, очень любим! У нас в квартире столько живности, целый зоопарк! И кот! И рыбки! И хомяки! И черепаха!
— Но у вас хотя бы нет змеи, — тяжело вздохнула Глафира Андреевна. И они обменялись
А тем временем Костя Палкин вместе с Катей и Манечкой положили ужа в старый аквариум, потом съездили на лифте во двор, нарвали побольше травы. Он в аквариуме, как на травке, будет лежать. А потом Костя станет выносить его во двор и ставить под солнышко, на газон, чтобы Борис Иваныч на солнышке погрелся. И пока они всё это делали, Костя рассказал Кате и Мане, что получил утром поздравительную телеграмму из Африки, а за ней и посылку с подарками от родителей.
— Ну что же мы за стол-то не садимся! — спохватилась Глафира Андреевна. — У меня так и утка в духовке сгорит!.. Ах, боже мой! Валентин Борисович! Вероника Владимировна! Дети! Садитесь за стол!
И все сели за стол, уставленный всякими вкусными вещами: маринованными грибочками, которые тётя с Костей сами собирали в лесу и замариновали, свёклой с майонезом и грецкими орехами, копчёной колбасой и пирожками с разной начинкой — и с капустой, и с рисом с яйцами, и даже с картошкой, и салатом из помидоров и огурцов. Всё это было очень вкусно.
Катя, Костя и Маня за столом почти не сидели. Они бегали то к Косте на кухню проведать Бориса Иваныча, то в соседнюю квартиру, проведать хомяков и черепаху, то снова — Бориса Иваныча, то снова — хомяков и черепаху.
Уходили гости уже поздно. Валентин Борисович пожелал Косте, чтобы он скорей поехал в Африку и помог родителям в их сложном и ответственном деле.
А Катя с Маней пожелали здоровья ручному питону Борису Иванычу и сказали, чтобы он Костю слушался и во всём его защищал и чтобы Костя тоже защищал Бориса Иваныча и никогда его не обижал!
О ТОМ, КАК КАТЯ, МАНЯ И КОСТЯ ПАЛКИН ОБИДЕЛИСЬ И РЕШИЛИ ЗАБЛУДИТЬСЯ В ЛЕСУ
Сестры Сковородкины, как вы уже знаете, жили в дружной семье. Их родители друг друга любили и уважали. Но не надо думать, что они никогда не ссорились. Такое бывало тоже. Они были живые люди, уставали, как все, раздражались, и бывало, сердились друг на друга. Особенно если у них что нибудь не клеилось на работе или дома. Например папе начальник делал замечания или у мамы подгорела на плите свёкла, а папа в это время, вместо того чтобы пойти в магазин за майонезом, уходил играть к соседу в шахматы. Или когда Катя с Манечкой, вместо того чтобы сидеть тихо, орали за стенкой и мешали маме писать красивый натюрморт: кактус в полосатом
Тогда мама ужасно сердилась на папу и заявляла, что всё, больше она так жить не хочет и она завтра же уйдёт из дома, посвятит себя искусству и станет известным художником, вместо того чтобы быть кухаркой, стиральной машиной, уборщицей и вообще домашним роботом, который ничего хорошего в жизни не видит, а видит только чёрную неблагодарность, и всё.
В ответ папа тоже сердился и заявлял:
— Ах, так! Пожалуйста! Скатертью дорога! Уходи, но только детей я тебе не отдам, отвезу их к тёте Рае в Саратов и наконец смогу бросить работу, которая мне до смерти осточертела, и стану профессиональным шахматистом — осуществлю свою мечту.
После этого папа сердито хлопал дверью и снова уходил к соседу, мама запиралась в своей комнате, и Катя с Маней оставались на какое-то время предоставленными сами себе.
Но они не очень-то переживали. Они рассуждали так: "Поссорились — помирятся! А на на с тем временем никто не обращает внимания, и мы будем делать, что хотим". И они одевались и бежали во двор, а там, во дворе, их ждали Нинка Кукушкина и Костя Палкин, и начиналась весёлая прекрасная жизнь — они играли в лапту и пряталки, лазали по подвалам и чердакам, уходили на соседние дворы — словом, делали, что хотели.
Валентин Борисович и Вероника Владимировна, когда ссорились, детей своих ругать забывали. Они ругали друг друга за всякие недостатки. Например, папа говорил, что мама зря жалуется, будто очень устаёт по хозяйству. На самом деле она только и делает, что с утра до ночи рисует натюрморты, что в доме от этого всё вверх тормашками, никакого порядку. Что недавно он обнаружил в духовке мамины домашние туфли, а в баке с грязным бельём свой собственный галстук и что даже Катя с Маней, которые во всём копия матери, не могли бы догадаться их туда засунуть.
В ответ мама заявляла, что конечно, она так и знала, что сколько бы она ни убиралась и ни стояла у плиты, папа будет всегда недоволен, потому что он ничего хорошего не замечает, а видит одно плохое. А что, например, вчера она три часа возилась, тушила для всех мясо со сливами — это ему наплевать, потому что он в это время уткнулся в свои дурацкие шахматы. И вообще от него никакого проку — другие мужья и часы чинят, и стеллажи в нише строят, и картошку из магазина приносят, а от папы ничего такого, кроме каких-то никому не нужных качелей и мусорного ведра с автоматической крышкой, не добьёшься.
Словом, я не буду дальше перечислять, в чём Вероника Владимировна и Валентин Борисович упрекали друг друга, когда ссорились, — это даже и не очень интересно. Зато когда они мирились, они совершенно не помнили, что говорили друг другу во время ссоры, а, наоборот, старались друг другу во всём помогать, были друг к другу чрезвычайно внимательны и предупредительны и говорили своим детям… Мама говорила:
— Дорогие дети, будьте такие же добрые и честные, как ваш папа.
А папа говорил: