Однажды Катя с Манечкой
Шрифт:
Однако вход в парк вовсе не оказался рядом с метро. До него ещё дойти надо было. Он находился на приличном расстоянии. Дойти-то можно, да вот только у Кати туфля с ноги сваливается, шнурок-то потерян. А у Манечки прямо на животе, там, где отскочила пуговица, расстёгнуто платье.
Маня эту пуговицу держит в руке и всё пытается приложить к платью, к тому месту, от которого она отскочила. Только толку от этого мало, сколько ни прикладывай. Всё равно платье нельзя застегнуть, что не совсем, согласитесь, прилично для человека шести с лишним
То есть я хочу сказать, что заблудиться оторванная пуговица не мешает, а вот гулять без неё — это уже хуже.
Поэтому расстроенная Маня держит пуговицу рукой и делает вид, что она не оторвалась.
А у Кати то и дело туфля соскакивает с ноги, и чтобы она не соскакивала, Катя волочит ногу по земле. Одной ступает нормально, а другую подтягивает, как будто она у неё не может ходить.
Так они и идут до парка. И как ни странно, доходят, назад не поворачивают. И даже смеются и обсуждают, совсем забыв, что у них нет денег, как они сейчас, прежде чем заблудиться, до отвала накатаются на чёртовом колесе, и на гигантских качелях, и на каруселях, и на самолётах кверху ногами — там есть такие самолёты на палках. Называется этот аттракцион "мёртвая петля", и хоть это и страшновато, а зато здорово, Костя катался.
— Я, — говорит Катя, — тоже "мёртвые петли" обожаю!
— И я, — говорит Манечка.
— Я сто раз могу прокатиться!
— А я двести!
— А я тысячу! — говорит Костя Палкин. — Я как залезу, так до вечера оттуда не слезу, так и буду крутиться. Я выносливый. Я докажу своим родителям, что меня не только в Африку — на Северный полюс можно взять! Подумаешь, тропическая лихорадка! Что она значит по сравнению с "мёртвой петлей"!
А потом — они решили, — когда они на всём этом накатаются, они ещё на пруд пойдут, влезут в лодку и будут по пруду в лодке плавать и уток кормить.
— Я умею грести, — говорит Костя. — Я всё умею. Мне грести — раз плюнуть. Я бы в Африке даже на каноэ мог бы грести вместе с африканцами!
— И я грести умею, — говорит Катя. — Мне один раз папа на даче разрешил…
— И я умею, — говорит Манечка. — Мне папа давал вёсла подержать. Я даже умею шлёпать веслом по воде, чтобы фонтан был. А один раз я два часа подряд гребла на пароходе. Прямо руки натёрла. Вот, глядите, они у меня и сейчас в мозолях.
— Хватит врать, сказала Катя. — На пароходе не гребут. Костя, не слушай её. У неё руки не в мозолях, а в киселе — она дома кисель на стол пролила и рукой вытирала.
— Нет, в мозолях, — сказала Маня. — Сама ты рукой вытирала!
— Нет, в киселе! Она у нас, Кость, может сразу целую бочку киселя выпить.
— Я тоже могу, — сказал Костя. — Эх, вот бы сейчас киселька!
— Ага, — сказала Манечка, — ничего: придём домой, попьём.
— Как же мы попьём, когда заблудимся? Чудачка ты, Манечка!
Так, весело болтая, приблизились они к чугунным чёрным воротам Измайловского
— Вот мы и пришли, — сказал Костя. — Добро пожаловать в наш парк!
Ворота были распахнуты. Катя с Манечкой и Костей смело вошли, но их тут же остановила контролёрша, которую они сначала не заметили. Она строго сказала:
— Ваши билеты!
Дети растерялись. Про билеты они забыли. Билеты как-то выскочили у них из головы. Им почему-то в голову не пришло, что для того, чтобы заблудиться, нужно сначала купить билеты.
Но Костя Палкин быстро пришёл в себя и храбро сказал контролёрше:
— У нас билетов нет. Мы их потеряли. Вот только что купили и сразу потеряли.
— Значит, найдите, — сказала контролёрша. — Без билетов пускать не положено.
Костя стал рыться в карманах, но ничего не нашёл. Катя, видя, что дело плохо, ущипнула Манечку и прошептала:
— Скорее заплачь, чего стоишь! Не видишь, что ли, что нас сейчас прогонят?
Манечка сразу сморщилась, как лимон, и очень громко и жалобно захныкала:
— Тё-ё-тенька, тё-ё-тенька, пропустите нас, пожа-а-луй ста! Мы бедные! У нас денег на билеты не-ет! У нас только одни бато-о-н!
– И для пущей убедительности она выволокла из сумки батон и с большой грустью показала его контролёрше. — Вот. Всего один, да и тот кончается, — добавила она со вздохом.
— Ничего себе! — воскликнула контролёрша. — Ну и дети пошли! Если у вас денег нет, сидите дома со своим батоном, а не ездите по паркам, да ещё без взрослых! Я одних вас всё равно не пропущу. Заблудитесь ещё!
— О-о-ой! Пропусти-и-и-те! — совсем уже трагически возопила Манечка. — Мы не заблу-у-димся! Честное сло-о-во! Честное африка-а-нское!
— Мы правда не заблудимся! — подхватила Катя. — Мы только погуляем и уйдём.
— Мы уток хотим покормить, — сказал воспрявший духом Костя. — Мы члены общества любителей природы. Мы очень уток любим. Они там у вас на пруду голодные плавают, а мы их покормим.
— С чего это они голодные? — возмутилась контролёрша. — Мы наших уток кормим!.. А если вы в воду упадёте? Кто за вас отвечать будет?
— Мы не упадём! — закричали Костя, Катя и Маня в один голос. — Честное африканское, не упадём!
— Нет, ну надо же! — снова удивилась контролёрша. — Что за дети чудные! Честное африканское какое-то ещё!.. Ладно уж, идите. Никакого сладу с вами, честное африканское! Уток они любят — скажите пожалуйста!
Ура! Их пропустили! Всё складывалось как нельзя лучше.
От радости Манечка забыла про пуговицу, Катя — про сваливающуюся туфлю, и они так рванулись вперёд, что Катина туфля подскочила в воздух метра на два, перевернулась в воздухе и упала прямо в клумбу с жёлтыми цветами.