Однажды мы все бываем безумны
Шрифт:
— Папа, ты же не любишь шоколад! — удивленно говорит одна из кудрявых непосед.
— Ладно, съем что-нибудь другое!
— Блинчики с медом? — хитро спрашивает младшая дочь. — Правда они тут не такие вкусные, как мама готовит.
— Папа, а когда мама вернется? — нетерпеливо прыгают девочки, стараясь заглянуть в серые отцовские глаза, в надежде увидеть там ответ.
— Я не знаю! — мужчина замирает, а потом, вздохнув, продолжает. — Но надеюсь, что скоро! Давайте отведу вас к Линн, а то она, наверное, уже и в Пропасть успела слазить разыскивая
— Хорошо! — обещают малышки нестройным хором.
— Я скучаю по маме! — вдруг признается младшая, и близняшки кивают в подтверждение ее слов.
Эрик опускает голову и, на мгновение, Фору кажется, что он пытается сглотнуть образовавшийся в горле ком.
— Я тоже, очень скучаю! — и он уводит дочек из Ямы, по дороге что-то им рассказывая.
А Тобиас догадывается о причине, по которой мужчина отказался от боевых выездов - он боится, что девочки, оставшиеся без матери, могут стать круглыми сиротами, если и его убьют где-то на задании.
Бывший отреченный ежится от внезапно пронизывающего его холода и направляется в сторону жилых блоков. Ему сейчас, до ужаса, необходимо обнять своего сынишку и уткнутся носом в мягкие, пахнущие чем-то сладким, волосы Трис.
========== Да будет дано достойнейшему ==========
Линн откидывается на спинку стула и смотрит, как мужчина укачивает на руках Пэм. Девочка отказывалась ложиться спать, закатив истерику, и женщина не могла ее успокоить.
Пришлось звать Эрика. Он укладывает дочку на кровать, садится рядом и гладит ее волосы, шепча что-то, слов не слышно, но Линн впервые видит его таким спокойным и нежным.
Она проводит рукой, по своему, уже достаточно большому животу, и вспоминает Марлен. Урожденная бесстрашная может только догадываться, какие чувства испытывает Эрик, видя в дочках свою потерянную любимую женщину каждый день .
Им с Зиком в какой-то мере «повезло», когда Марлен погибла, сорвавшись с крыши многоэтажки, они хотя бы смогли ее похоронить. Это примерило их с суровой действительностью, они смогли с ней проститься, пережить боль утраты и двигаться дальше. Конечно, важным фактором стало и то, что Марлен успела подарить им сына. Двэйн и воспоминания стали тем связующим звеном, что позволил им не разбежаться, погрузившись каждый в своем горе, а разделить его на двоих. И сейчас, по прошествии двух лет, они снова ждут ребенка и наконец-то чувствуют себя счастливыми.
У Эрика такой роскоши нет. Хоть прошло уже четыре месяца, он до сих пор упрямо верит, что Мол жива, и не позволяет себе, хоть на мгновение, усомнится в этом. Линн кажется, что именно эта вера дает ему силы на то, что бы каждое утро вставать с кровати, улыбаться дочкам, дышать, есть, ходить.
Многие думают, что мужчина тронулся умом, страдать по погибшей женщине, сидеть безвылазно во фракции, простым инструктором, отказываясь от предложения Макса занять отличный командирский пост. Разве нормальный человек так поступает? Но мужчина, в очередной раз, плюет на все устои
Они даже, не догадываются, что все что делает Эрик, подчинено холодному расчету. Он не зря выбрал себе спецотряд и снайперов — эти две группы, принимают активное участие в поимке радикально настроенных изгоев, а он, как их инструктор, имеет доступ ко всем материалам донесений разведки, результатам допросов или любой другой информации. Он держит руку на пульсе, пытаясь в тоннах мишуры, найти хоть какую-то зацепку, продолжая ее искать, с упорством одержимого и Линн восхищена его силой духа.
Наконец Памела засыпает, а Эрик, укрыв ее одеяльцем, тихо покидает детскую и в дверях сталкивается с взбудораженным Зиком.
— Эрик, тебя срочно вызывает Макс!
Мужчина кивает и направляется в сторону лидерского кабинета, а капитан патрульных заходит в комнату и присаживается на пол у ног Линн.
— Как рейд прошел? Что-то случилось? — спрашивает женщина. — На тебе лица нет!
— Мы взяли нескольких изгоев, один из них, как оказалось, участвовал в нападении на полигон, где были Эрик и Мол. Разведчики его допросили, прямо на месте. Мы знаем, где их лагерь. А еще он сказал, что у них там есть пленник. Ее держали для обмена.
— Ее? — глаза Линн расширяются.
— Он говорит, что одета она была в форму бесстрашных и… У нее рыжие волосы.- Зик утыкается лбом в ее живот, долго молчит, а потом, вздохнув, тихо шепчет. — Может и не такой уж он и псих…
***
Эрик слушает Макса, подперев плечом один из шкафов с документами, в кабинете сидят еще два Лидера и капитан разведчиков, по имени Гейл.
— В указанную изгоем точку мы отправили несколько людей, они подтвердили движение, но это старые катакомбы. Неизвестно их протяженность, количество людей внутри, пока у нас не будет информации, мы не можем так рисковать.
— Да и насчет пленника это может быть деза. Чувак просто решил таким способом выторговать себе жизнь. Знает, что на нем сыворотку не применят, мы не может на сто процентов проверить, говорит ли он правду. — скептично сказал Гейл.
— Хорошо, но даже если никакого пленника нет, то все равно с ними надо разобраться. Эти радикалы уже навели шороху в городе, взорвав ферму Дружелюбия. — Фор хмурится, прохаживаясь по кабинету.
— Эрик? — задает вопрос Макс.
Мужчина вскидывает серый взгляд, на его лице нет ровным счетом никаких эмоций.
— Если мне не изменяет память — это здание находится, над запасной веткой метро. Там минимум три выхода, один ведет на поверхность, а два под землю. Ловить их там верная смерть, блуждать по тем тоннелям можно годами. Их нужно загнать в ловушку, а потом уничтожить, отрезая пути отхода. В Эрудиции должны быть довоенные планы города. — Эрик складывает руки на груди и на миг снова становится похож на себя, пятилетней давности. — Но времени у нас максимум сутки, может двое. Как только они поймут что мы знаем их местоположение они растворяться под землей.