Однажды мы все умерли
Шрифт:
Загорелся красный. Вероника вдруг обнаружила, что стоит между машинами, готовящимися вот-вот поехать, а потому поторопилась добраться до тротуара.
Только когда она отошла на достаточно безопасное расстояние, машины тронулись с места.
Пару мгновений поколебавшись, Вероника развернулась к уходящим студентам, сложила руки рупором и заорала:
– Эй, вы, заучки! Смотрите, не опоздайте в свой придурошный вуз!
Никакой реакции. Никто даже не дрогнул, как будто ничего не было. Можно было бы, конечно, решить, что она придумала слишком тупую реплику, чтобы крикнуть, и следовало бы заорать что-нибудь вроде «бесплатный кофе каждому, у кого есть синяки под глазами», но глупо было тешить себя
Было ещё кое-что, что стоило проверить, и решиться на это было сложнее всего. Но надо. Но совсем не хочется. Но надо. Вероника нехотя поплелась к остановке на Московской по направлению к центру, где стояли две женщины с детьми и пожилой мужчина. Возле него она и остановилась, закрыла глаза и сосредоточилась.
Способности у неё проснулись меньше недели назад, и Вероника пока ещё не умела с ними управляться. Нет, умение видеть то, что скрывали от себя другие люди, было с ней всегда, но вот показывать им это в виде теней она научилась только теперь. Поэтому мало было экспериментировать – надо было как-то ещё умудриться не навредить человеку. И убедиться в том, что понимаешь, как всё это работает. В последнем Вероника была не уверена больше всего.
– Ладно, – выдохнула она и открыла глаза. – Попробуем.
Она подняла руку и сделала такой жест, будто поманила мужчину за собой. Повинуясь этому движению, из отбрасываемой им тени поднялась неясная фигура, сотканная из чёрной дымки. Вероника ощутила сопротивление – тень отказывалась подчиняться, пыталась опасть и вернуться на место – и утроила усилия. Ощущение было такое, будто перетягиваешь канат с кем-то, кто был примерно настолько же силён, как и ты.
Одновременно с этим в сознание проникли видения того, что скрывал от себя мужчина. Он был уже в возрасте и считал, что с женой у него всё хорошо просто в силу того, что они немолодые, опытные и знают, чего хотят от жизни. Он старательно не замечал того, как унижал её, как подчинял себе, обманом заставлял делать то, что ей не нравилось. Не замечал того, как манипулировал, лгал себе и всем вокруг, а сам увлёкся другой женщиной…
Нет. Не надо глубже. И так достаточно.
Больше всего Вероника ненавидела узнавать чужие секреты. В глубине души она верила, что существуют другие люди, кто скрывает в своей тьме что-то хорошее: например, отрицает свои творческие способности или ещё что. Но каждый раз натыкалась на очередные скелеты в шкафу. От них уже тошнило.
Сосредоточенная, Вероника не сразу заметила, что на неё смотрят. А затем «канат» оборвался, чёрная дымка скрылась в тени мужчины, и Вероника, от досады выругавшись себе под нос, отвернулась от своего подопытного… и увидела их.
Женщины и дети на остановке смотрели на неё, не мигая, замершие в напряжении. Застыла и Вероника, не зная, что с этим делать. То есть… она же всё это время привлекала внимание, верно? Вот, привлекла. Теперь что?
Интуиция подсказала, что теперь надо уходить. Вероника не отреагировала, и голос интуиции зазвучал громче. На самом деле она просто не могла пошевелиться – когда люди просто глазеют на тебя вот так, это одновременно пугает и завораживает.
Интуиция завопила истошно, как сирена скорой помощи, и Вероника вздрогнула – казалось, этот звук звенел прямо над ухом. Она осторожно отступила на шаг назад – женщины и дети так же осторожно шагнули в её сторону, продолжая смотреть. Их движения были жутко механическими, словно кто-то невидимый передвигал им ноги. Вероника отступила ещё на шаг, они последовали за ней. Она не выдержала, резко развернулась и понеслась прочь.
К такому её не готовили, чёрт побери!
Не
– П-прости, – послышался знакомый мужской голос рядом.
Вероника распрямилась и обернулась. Её больше никто не преследовал. Она с облегчением выдохнула и обернулась к неведомому спасителю. Впрочем, почему неведомому – это был Эдик, он же Эдуард, он же такой же наместник (или представитель интересов) богов на земле, как и она сама.
– Спасибо, – выдохнула с облегчением Вероника.
Эдик поправил очки и кивнул с серьёзным видом. Он был высоким, симпатичным, но это практически невозможно было рассмотреть за его образом ботаника. У него были чуть длинноватые, чуть кудрявые каштановые волосы, и Эдик каким-то невероятным образом умудрялся подбирать футболки им в тон. Ещё он всегда носил потрёпанные, заплатанные куртки и джинсы, а цвет его обуви невозможно было узнать – она всегда была серой. Конечно, самое время пошутить, что в Саратове в принципе ходят легенды о том, что под всеми оттенками серого у обуви местных скрываются разные цвета, но Эдик был живым воплощением этой шутки, и это было стрёмно. Вероника предпочитала верить, что ему просто по барабану, как он выглядел.
– Итак, что м-мы выяснили? – спросил Эдик. – Т-тебя не замечают, даже если т-ты начинаешь кричать. Но стоит применить дар, и с-сразу начинается…
– Какой-то хоррор, – перебила его Вероника. – А ты не мог меня предупредить?
– А я не з-знал, – смутился Эдик.
Вероника поджала губы. Он был таким искренним, таким старательным, что злиться долго на него не получалось. Ну, кроме одного момента.
– А почему ты сам на себе это не испытываешь? – спросила Вероника и отбросила упавшую на лоб длинную чёлку. – В смысле, зачем тебе я…
– Н-ну если с-со мной что-нибудь случится, кто т-тогда запишет результаты эксперимента?
Вероника обомлела. То есть, он говорит это с полным спокойствием. То есть, его ничего не трогает. Зараза!
Кажется, Вероника поторопилась считать его милым парнем. Лучше будет что-нибудь вроде «чёртов психопат, чьи просьбы я исполняю в последний раз».
Вдруг ожил телефон, заиграла одна из миллиона рок-мелодий из её плейлиста. Старательно выразив весь свой молчаливый гнев на Эдика во взгляде, Вероника машинально начала подпевать, но потом спохватилась и приняла звонок. Включила на громкую связь. Сделала вид, что не заметила осуждающего взгляда Эдика.
– Слушаю.
– Мы нашли ту, на кого нам всем указала интуиция, – послышался голос Феликса в динамике. – Она едет в СГУ на такси, должна быть у вас через пару минут.
– А сообщить пораньше, как только она выехала, не судьба? – вспыхнула Вероника. – А если мы…
– Серебристый «Солярис», номер пять-шесть-ноль, – меланхолично перебил её Феликс. – Я был занят, извиняться не планирую. Успевай.
Вероника зарычала, но он этого уже не услышал – бросил трубку.
Теперь Эдик смотрел сочувствующе, но он мог засунуть своё сочувствие себе… в одно место. Есть вещи, которых не исправить. Нельзя отмотать время назад и пойти по другому пути, свернуть со стези наместника. Нельзя взять и выкинуть из их пятёрки главного придурка, Феликса. Нельзя поменять способности, данные им богами… наверное. Вероника точно не знала. Но втайне надеялась, что можно хотя бы сменить божественного покровителя – а там, глядишь, и изменится дар. Копаться до скончания веков в чужих тенях она не хотела совершенно.