Однажды на краю времени (сборник)
Шрифт:
Наступила глубокая ночь. Они раскинулись на простынях, изможденные и ослабевшие, не касаясь друг друга. Тело Вольфа покрылось испариной. Ему казалось, что больше уже он никогда не захочет заниматься любовью. Но вслух, конечно, Мбикана этого не сказал.
– Неплохо, – тихо похвалила Синтия. – Не забыть бы порекомендовать тебя Мэгги.
– Ну зачем ты?
– Зачем что?
– Мы только что были близки, как только могут быть близки два человека. Но вот все закончилось, а ты сразу говоришь такие вещи. Боишься сближаться?
– Иисусе, – без всякого выражения произнесла Синтия, а потом
Вольф внутренне сжался.
– Слушай, пилигрим, чего ты хочешь? Ты что – собрался на мне жениться и отвезти в свою чистую большую Африку? С мамочкой познакомить? Да? Вряд ли. Так чего тебе надо? Приятное воспоминание – сувенир на память, чтобы потом байки друзьям рассказывать? Ну, держи свой сувенир. Много лет я копила на доктора, хотела выяснить, смогу ли нарожать ублюдков. В прошлом году прихожу к нему наконец, и что, ты думаешь, он мне говорит? Плазмоклеточная дегенерация в кровяных телах, лечить поздно, остается только ждать. Чудно, да? В один прекрасный день просто сломаюсь и умру. Сделать ничего нельзя. Пока питаюсь правильно, еще ничего. До самого конца смогу красавицей остаться. Можно выторговать еще чуток времени, если бросить наркотики… – Она взмахнула сигаретой, пепел осыпался прямо Вольфу на грудь, и тот быстро его смахнул. – Белый порошок и остальное. То есть все, что хоть чуточку скрашивает жизнь. Но сделать ничего путного я так и не успею, времени не хватит.
Неожиданно она замолчала.
– Эй, а сколько времени?
Вольф вылез из кровати и откопал среди своих вещей хронометр. Поднес его к окну, прищурился.
– Ммм… Двенадцать… четырнадцать.
– Вот же ядерная война. – Синтия вскочила и заметалась поисках платья. – Давай шевелись. Не стой столбом.
– А в чем дело? – поинтересовался Вольф, медленно натягивая на себя одежду.
– Я обещала Мэгги подогнать народ и забрать ее с этой чертовой встречи выпускников. А она уже бог весть когда закончилась. Я потеряла счет времени. – Вольф довольно ухмыльнулся, но Синтия не обратила внимания. – Готов? Проверим ее комнату, а потом фойе. Господи, вот она разозлится.
Мэгги обнаружилась в фойе. Она стояла посреди комнаты, перепачканная и изможденная, на руке ее болталась сумка, лицо искажено гневом. В неверном свете керосиновой лампы Мэгги казалась злобной старухой.
– Ну и? – прорычала она. – Где же вас двоих носило?
– Трахались у меня, – спокойно отозвалась Синтия.
Вольф в ужасе уставился на нее.
– Великолепно, просто великолепно, ну? А знаете, где была я, пока двое моих лучших друзей дрючились до потери мозгов? А? Хотите, расскажу? – истерически взвизгнула Мэгги. – Меня насиловали двое безухих дженни, вот так!
Она пронеслась мимо, замахнувшись, – будто бы собиралась огреть их сумочкой, а потом передумала. В коридоре прогремели ее быстрые шаги. Хлопнула дверь.
– Но я… – растерялся Вольф.
– Не позволяй садиться себе на шею, – одернула его Синтия. – Она врет.
– Ты уверена?
– Послушай, мы жили в одной комнате, спали с одними и теми же мужиками – я ее знаю. Ее выбесило, что эскорт не явился. Наша маленькая королева изволит гневаться.
– Надо было ее встретить, – с сомнением протянул Вольф. – Ее
– А мне, пилигрим, без разницы, протянет Мэгги ноги месяцем раньше или позже. У меня своих забот полон рот.
– Месяцем раньше? Мэгги тоже больна?
– Мы все больны. А, шли бы вы оба к черту!
Синтия плюнула на пол, развернулась и ушла. Необратимо, словно ведьминское проклятие наложила.
До Нью-Йорка добирались полдня. Перед первым концертом осталось еще время отдохнуть и повеселиться, но Мэгги к ним не вышла – заперлась в комнате и пила. Начались разговоры о том, что она сидит на наркотиках, и Вольфа эти разговоры беспокоили, ведь на наркотиках тут сидели абсолютно все.
Еще ходили слухи о встрече выпускников. Кто-то утверждал, что Мэгги ошарашила бывших одноклассников, которые в школе обходились с ней не лучшим образом, и блистала весь вечер. Но большинство склонялось к тому, что ее прилюдно освистали и ровесники по-прежнему видели в ней лишь белую ворону. Что ушла она со встречи одна.
О романе Вольфа с Синтией тоже шушукались. Синтия его избегала, но это только подогревало всеобщее любопытство.
Несмотря ни на что, нью-йоркские концерты удались на славу. Билеты были раскуплены, едва успев появиться в продаже. Театральные барыги за ту неделю сколотили себе состояние. Впервые за все время труппе разрешили выступать вечером. Для освещения и усилителей использовали энергию, перенаправленную из целого городского района. Мэгги пела, как никогда прежде. Ее голос доводил слушателей до исступления, ее блюзы тронули бы сердце самого заскорузлого отшельника.
Десятого сентября они отправились в Хартфорд. Мэгги заперлась в своем купе в последнем вагоне. Остальные бездельничали. Кто-то из музыкантов бренчал на гитаре что-то неразборчивое. Другие тихо беседовали. Хоук одну за другой метал на стол карты Таро.
– Эй! Вы что тут – повымерли все, на фиг! – Мэгги возникла в вагоне, словно из ниоткуда, на лице ее причудливо мешались стыд и вызов. – Закатим вечеринку! Ну? Сыграйте-ка что-нибудь.
Она упала Хоуку на колени, по пути куснув кого-то за ухо.
– Мэгги вернулась, – произнес кто-то.
– Дженис! – весело прокричала она. – Эту даму звать Дженис!
И началась вечеринка – медленно, словно запускали заржавленный механизм. Заревела музыка. Голоса оживились. По рукам пошли гулять бутылки со спиртным. Так продолжалось все два дня, пока поезд колесил по стране, объезжая опасные районы Коннектикута и Нью-Йорка. Но у праздника появился тревожный призвук, Мэгги веселилась как-то уж слишком отчаянно. Вольф почувствовал себя словно в ловушке и считал дни, оставшиеся до Бостона и окончания турне.
Перед первым хартфордским концертом они сидели в тесной, тускло освещенной гримерке, как две капли воды похожей на все предыдущие.
– Синтия Греховодница, дуй сюда! – завопила Мэгги. – Загримируй меня. Чтоб я казалась такой же изможденной, как Дженис.
Синтия взяла Мэгги за подбородок, повертела ее лицо туда-сюда, а потом сказала:
– Мэгги, тебе не нужен грим, ты и так выглядишь изможденной.
– Черт тебя дери. Давай шустрее. Я звезда как-никак. И не обязана терпеть все это дерьмо.