Однажды ночью в Лас-Вегасе
Шрифт:
– Считаю. Ты знаешь, что прошло ровно восемнадцать часов и двадцать три минуты с того момента, как ты занялся со мной любовью? – Она притворно вздохнула. – Не понимаю. Как это некоторые мужчины только разговорами и занимаются.
Не успел он что-то ответить, как она вскочила и умчалась.
– Эй, куда это ты?
– А ты как думаешь? – крикнула она через плечо, находясь уже на полпути к лестнице.
Ему удалось обогнать Петру на лестнице и первым добежать до спальни.
– Иди сюда, –
Его поцелуй был обжигающим. Его страсть пугала ее, потому что была не меньше ее собственной, но она пока еще не станет говорить ему об этом. У нее созрел другой план.
– М-м-м… точно так, как я надеялась, – пробормотала она.
– Ты натянула мои струны, и я отозвался, да?
– Боюсь, что так. И у тебя теперь другая проблема.
– Удиви меня.
– Я ужасный человек. Настолько ужасный, что готова вскочить и немедленно уйти прямо сейчас.
Он схватил ее:
– Не смей даже думать об этом!
Петра весело рассмеялась, наслаждаясь той беспощадностью, с которой он бросил ее на спину и напал, как захватчик. Она все еще продолжала смеяться в момент пика своего наслаждения, когда весь мир завертелся вокруг нее.
Следующие несколько дней прошли словно в тумане. Большую часть времени они проводили на природе, гуляя по острову или лениво развалившись на пляже. Вечера проходили в доме за откровенными теперь разговорами, что было немыслимо когда-то. А ночи они проводили в объятиях друг друга…
Петра понимала, что так не могло продолжаться вечно, потому что сейчас они жили обособленно от всего мира, когда каждый из них мог проявить себя по-новому. Лисандрос смог сбросить с себя жесткую маску, выпустить из заключения свое сердце и позволить Петре увидеть обаятельную и дружелюбную сторону своего характера.
Но такое безоблачное счастье не могло длиться вечно. Рано или поздно ей предстояло либо увидеть ту его сторону, которая оставалась скрытой от нее, либо признать свое поражение, так и не получив к ней доступ.
Петра никогда бы не рассказала ему о той ночи, когда она последовала за ним в ту дальнюю комнату.
Однажды она пробралась наверх, чтобы попытаться открыть туда дверь, и, как и ожидала, нашла ее запертой.
Однажды ночью, проснувшись, она увидела, что снова лежит одна. Дверь спальни была открыта, и ей показалось, что она слышит какие-то отдаленные звуки. Петра поспешно выскользнула в коридор как раз в тот момент, когда Лисандрос поворачивал за угол. Он медленно шагал в каком-то полубессознательном состоянии, словно во сне.
Когда она подошла к лестнице, он просто стоял на верхней площадке. Потом медленно подошел к двери и, к ее ужасу, начал биться
Она вдруг увидела себя много лет назад на той крыше в Лас-Вегасе. Лисандрос был в ее объятиях и бился головой об нее, ища забвения от непереносимого страдания. И она поняла, что пятнадцать лет не изменили ничего. В глубине души он оставался тем же самым молодым человеком с какой-то ужасной тайной в душе…
Она готова была побежать за ним, но он неожиданно остановился и повернулся, прижавшись спиной к двери. Лунный свет, падающий через окно, освещал его лицо. Она увидела такое глубокое страдание, что была потрясена.
Лисандрос не двигался. Его глаза были закрыты, затылок прижат к двери, а голова поднята кверху, словно что-то нависло над ним в темноте. Она увидела, как он поднял руки и закрыл ими лицо, крепко прижав ладони, как будто хотел отгородиться от преследующих его фурий. Но эти фурии находились внутри него. Избавления не было.
Здравый смысл говорил ей, что надо уйти и никогда не говорить ему, что она видела его в таком состоянии, но она не могла бы сейчас руководствоваться здравым смыслом. Он может оттолкнуть ее, но она обязана хотя бы попытаться успокоить его.
Петра быстро и бесшумно подошла к нему и отвела его ладони от лица. Он вздрогнул и посмотрел на нее диким взглядом, словно увидел перед собой совершенно незнакомого человека.
– Все хорошо, это я, – прошептала Петра.
– Что ты здесь делаешь?
– Я пришла потому, что нужна тебе… да, нужна, – быстро добавила она, пока он не успел ничего произнести. – Ты думаешь, что тебе никто не нужен, но я тебе нужна, потому что я тебя понимаю. Я знаю то, чего не знает никто другой, потому что ты поделился этим со мной много лет назад.
– Ты и половины всего не знаешь, – прошептал он.
– Ну, так расскажи мне. Что в этой комнате, Лисандрос? Что тянет тебя сюда? Что ты видишь, когда входишь туда?
Его ответ напугал ее.
– Я никогда туда не вхожу.
– Но… тогда почему?…
– Я не вхожу туда, потому что не смогу вынести это. Каждый раз я прихожу сюда, надеясь, что у меня хватит смелости войти, но этого никогда не происходит. – Он грустно усмехнулся. – Теперь ты знаешь, что я трус.
– Не…
– Я трус, потому что не в состоянии увидеть ее опять.
– Она там, внутри? – спросила Петра.
– Она всегда будет там. Ты думаешь, что я сумасшедший? Что ж, возможно. Посмотрим.
Он раскрыл ладонь, в которой был зажат ключ, и позволил ей забрать его и вставить в замок. Медленно повернув ключ, Петра толкнула дверь, та распахнулась, и Петра встала на пороге, задержав дыхание, с испугом думая о том, что ее там ждет.