Однажды ночью
Шрифт:
Аманда получила ответ на свой последний вопрос как раз тогда, когда закончился виноград. Взяв тарелку, она встала и, пройдя к столику, замерла, глядя на темную воду. Мартин залюбовался ею: с откинутым капюшоном, в плаще, она выглядела чрезвычайно таинственной, недоступной как разумом, так и телом.
И вдруг в нем вспыхнуло желание познать ее – полностью, во всех отношениях. Он подавил это желание, отогнал прочь стремление подойти к ней, обнять… Он отвернулся и стал смотреть на скрытый во мраке берег, на
Вид пар в лодках напомнил ему о встрече с Люком.
– Сядьте, – велел он Аманде, хватая ее за руку. Справа к ним как раз стремительно приближалась чья-то лодка. – Вас могут узнать.
Она уже сделала шаг к нему, но в этот момент их лодка качнулась на волне. Аманда зашаталась, Мартин дернул ее за руку, и она упала на него.
Хохоча и опираясь рукой ему на грудь, она принялась выпутываться из просторного плаща. А у него перехватило дыхание.
Вдруг их взгляды встретились.
И Аманда замерла. Веселость исчезла, уступив место желанию. Взгляд опустился к его губам, ее рот приоткрылся, она провела язычком по губе.
Мартин не двигался, и она опять посмотрела ему в глаза. Вопросительно. А потом решительно обвила рукой его шею и притянула к себе.
«Нет, нет, нет…» – но Мартин сдался, несмотря на предостережения внутреннего голоса. Он позволил себе вкусить сладость ее губ, погрузиться в нежную глубину ее рта. Аманда открывалась ему, предлагала ему себя. Он отлично знал, что она делает.
Знал, что она пытается заманить его в свои сети, знал, что правильнее было бы противостоять ее очарованию.
Но не мог.
Тем более когда его логический ум напомнил ему о том, что она неопытна, что у нее нет оружия, которому он не смог бы противостоять, что у нее нет плана, который он не смог бы разрушить, что ему не раз удавалось выскальзывать из цепких коготков более опытных женщин. Что она ему не опасна. Поэтому ничто не мешает ему наслаждаться ею и учить ее вкушать удовольствие, к которому она стремится. С ним ей ничего не грозит, и, если рассуждать логически, ему с ней – тоже.
Аманда погладила его по щеке. Ее касание было легким как перышко. Дразнящим. Мучительно сладостным. Мартин еще сильнее впился в ее губы и ощутил, как она трепещет в его руках. Он сам не заметил, как наклонился над ней…
«Нет». В нем опять заговорила осторожность. Он же не настолько глуп! Вот она лежит рядом с ним, завернувшись в свой плащ, гибкая, стройная – само искушение в бархатной обертке. Как же хочется дотронуться до нее! Но нет! Мартин до боли сжал кулаки, чтобы побороть соблазн.
Аманда отлично понимала, что с ним творится. Она сама пылала в том же огне. От каждого поцелуя, неторопливого, страстного, по ее жилам растекался расплавленный свинец. Она пыталась освободиться… но все ее попытки оканчивались неудачей, потому
Она знала, что они оба испытывают одинаковый восторг – ей не требовалось большого опыта, чтобы понять: поцелуй доставляет ему не меньшее наслаждение, чем ей. Конечно, она новичок в этом деле, а он – знаток, но каждое его движение говорит о желании, о разгорающейся страсти.
О сдерживаемой страсти. Аманда осознала это не сразу. Об этой страсти говорили его губы, язык, его сильное тело, но он сдерживал себя неимоверным усилием воли. Открытие пробудило в Аманде упрямство и прояснило сознание. Она хотела, чтобы он прикасался к ней, гладил и ласкал. Одна мысль об этом вызывала в ее теле сладкое томление.
Он связал себя запретами, установил пределы, воздвиг стену – значит, перед ней стоит сложная задача сломить все преграды. Вернее, заставить его сломить их. Только вряд ли он сдвинется с места, если она усилит натиск. Так как же?
Желание Аманды нарастало. Ей стало трудно дышать, и она развязала тесемки плаща. Мартин подсунул руку ей под голову и принялся терзать ее губы.
Раньше в ней просто пылал огонь – сейчас разгорелся всепоглощающий пожар.
Аманда отстранилась от него, откинула голову на подушки и стала судорожно хватать ртом воздух. Губы Мартина переместились на ее шею, потом ниже, к груди. Аманда выгнулась, подгоняемая непреодолимым желанием прижаться к нему.
– Пожалуйста… – Ей было трудно словами выразить то, что происходило у нее внутри. – Дотронься до меня. Мне больно. Очень больно. Просто… прикоснись.
– Если я это сделаю, тебе будет еще больнее, – хрипло проговорил Мартин.
Аманда открыла глаза и посмотрела на него.
– Я все же рискну.
А вот рискнет ли он? И нужно ли рисковать? Мартин изо всех сил пытался держать себя в узде, не поддаваться порывам. Аманда снова провела рукой по его щеке.
– Прошу тебя.
Ее прикосновение поколебало его решимость быстрее, чем страстный шепот. Приникнув к ее губам, он сунул руку под плащ, одновременно убеждая себя в том, что если он не будет откидывать полы плаща, то сможет…
Едва Мартин дотронулся до Аманды, он понял, что ошибался.
Ее кожа была гладкой как шелк. Он накрыл ладонью ее грудь, и вдруг что-то рухнуло, то ли в нем самом, то ли в ней. Разрушилась стена – внутри ее или его, он так и не понял. Она тихо застонала. Он посильнее сжал грудь, потом взял пальцами сосок. Он продолжал ласкать ее, стремясь облегчить боль и подарить ей наслаждение, и с радостью вслушивался в ее учащенное дыхание.
Мартин поднял голову и вгляделся в лицо Аманды. Как жаль, что у него нет сил защититься от ее огня. Насколько он помнит, женская страсть почти никогда не возбуждала его. Причем так сильно. До боли.