Однажды ранней осенью
Шрифт:
Сцена, убранная цветами, красивые декорации из разрисованных шкафов, камин из битых кирпичей, бумажные фонарики, свисающие с потолка – все как полагается.
Спектакль шел славно. Дети следили за развитием событий, а взрослые за разрезом в юбке Анфисы, особенно когда она наклонялась. Мужская половина с интересом, женская с осуждением.
В третьем заключительном акте, когда Буратино забился в угол, боясь быть сожженным в печи, Мальвина забралась на лесенку с протянутыми вверх руками и фразой: – Я улетаю, Пьеро! – а я с маленькой скамейки что стояла рядом
Карабас – Барабас, также стоявший рядом, моментально отреагировал – подскочил ко мне и выбил скамейку из под моих ног.
Я среагировал также моментально, как и положено военному: в полете до локтей сдернул ему фрак, чем на нужное мне время обезоружил его. Уже на земле применил удар генерала Горбатова: отвлекающий слабый – левой рукой в нос, основной – правой, хук справа в левое ухо. Удар был сильный, но Сема амбал здоровый, на ногах устоял. Я, не дожидаясь ответного действия, на всякий случай, отскочил в сторону.
Дети реализма сцены не поняли. Смеялись как сумасшедшие. Хлопали и кричали: – Дай, дай ему еще!
Но спектакль сразу свернули. По истерическим взмахам руки главврача, сидевшего в переднем ряду, занавес опустили.
По выходу из зала фуражку Сема одел набекрень – ухо распухло. Забыл снять усы, что было очень кстати – оттеняли красный нос, также пострадавший в процессе спектакля.
Я получил строгий выговор. На что мне собственно наплевать – премии нам не платят – мы бюджетники, звание не задержат – я не в армии.
– Толпа! Быстро по тихому закругляемся и сваливаем!
– Сергей! Что, мани закончились? Или не рассчитался?
– Нет, деньги есть, отдал за стол как положено, пару копеек на чай оставил Марине. Но я его узнал – это кэгэбист.
– Где?
– Вон тот за вторым столиком от сцены.
– Ну и что? Гуляем на свои, на твои. Не шумим, не курим в помещении, подруг не цепляем. Все по – нормальному. Правда Васек? – обратился один из парней к рядом сидящему.
– Да не крути ты головой! Васек! А то, что лучше держаться от них подальше. Неспроста он тут. Что – то раньше не замечал пьющим пиво. Все коньячок. Или водочка. Да и кроме нас больше в зале никого нет, пьяный мужик в углу и те две шалавы не в счет. Не снимать же их он пришел? Сидит и сидит. А ну как по нашу душу?
– А причем «по нашу душу»?
– А притом: киряем по крупному. И не первый раз. Откуда бабки?
– А правда – откуда?
– Бабушка наследство оставила! Не задавай дурных вопросов. Тебе что не все равно!
В зал зашел швейцар, тучный усатый, дверь приглашающе оставил на распашку: – кабак закрывается! Прошу всех выметываться!
Девчонки через столик оглянулись на ребят – уходят или нет? Никто им не ответил. Обиженно поднялись и прошли на выход.
Тот что постарше подал команду: – Так, встали и вперед. Сам поднялся первым со стола. Хлопнул по плечу рядом сидящего: – Давай, давай! Поднимайся!
– Сергей стой! Марина ушла на кухню.
– Что Гена
Спорить никто не стал. Компания быстро по лестнице спустилась вниз, тихо прикрыв за собою дверь. Вслед никто не вышел. Только голос швейцара со второго этажа: – хоть бы на пивко оставили дедушке!
– На столе осталось! Допей! Жлоб несчастный! – крикнул самый младший – Гена.
– Генка! Оставь его! Он злопамятный – может в другой раз не пустить.
– Да пошел он! Злопамятный, но жлоб! А жлобы падкие на деньги: сунем трояк и враз подобреет.
Напротив ресторана столб с уличным фонарем. Светло. На выходе не задержались, как в обычные дни, сразу прошли вперед, завернули за угол здания где темно. Остановились.
– Ребята: может на вокзал пойдем? Там ресторан круглосуточно? Пивком отполируем. Или продолжим?
– Да, а в самом деле? Бабки есть!
– У кого у тебя?
– Да ершись Серега! У тебя. У тебя!
– Ну и не считай мои бабки. Нет, никакого вокзала! На сегодня все! Хорошего понемногу. Мы еще там не светились! Вот каждому по пятерке. Идем все на привокзальную площадь, там каждый берет себе тачку и по домам.
– Круто Серега!
– А можно я себе бутылку водки на пятерик и домой пешком?
– Это как – ползком? Обиделся? Да пошутил я! Все по домам. И не шастайте с неделю – две по кабакам. Очень прошу вас. Ко мне не приходите и не звоните. У себя дома языками не ляпайте! Как накоплю деньжат – соберу всех и опять погуляем. Подруг пригласим.
– Накоплю.
– А говорил бабушка наследство оставила!
– Наследство сегодня закончилось. Дальше копить буду. Гудбай!
– Товарищи офицеры!
Мы пригласили на наше совещание начальника УВД города полковника Зарубу Михаила Ивановича, а также его заместителя по оперативно – розыскной работе майора Гайдаржи. Прошу быть предельно внимательными. Записи вести не нужно. Все вопросы в конце.
У нас произошло чрезвычайное событие. За всю мою службу в органах КГБ я с этим не сталкивался. Как вы знаете, прежде чем стать полковником, мне доводилось заниматься и оперативной работой по пресечению шпионской деятельности и идеологических диверсий, и аналитической, по выявлению узких мест в воспитании нашей молодежи. Выполнял задания в загранкомандировках. Руководил разными спецоперациями. В целом успешно. Но я не хочу брать на себя все лавры. И я и мои коллеги оказывались в разных ситуациях, подчас казалось, что из выхода из них нет. Но благодаря нашей настойчивости и патриотизму все доводилось до логического конца. Однако событие, которое произошло в нашем городе, не имело прецедента в моей практике, да и у моих коллег тоже. Событие из ряда вон выходящее. Событие, которое ставит под угрозу экономическую безопасность нашего государства. Я пока не докладывал в областное управление о происшедшем. Сначала нужно во всем разобраться. При этом времени у нас можно сказать нет. Разобраться нужно было еще вчера.