Однажды ты пожалеешь
Шрифт:
– Странный этот Лиддерман. А тебе он нравится? – спросила Света, глядя, как Ярик удаляется в сторону своего дома.
– Ну да.
– А Исаев?
Этот вопрос меня уже напряг.
– Почему тебя это волнует?
– Не волнует, просто спрашиваю, – невинно улыбнулась она и словно вспомнила: – А телефон-то ты нашла?
– Нет, – покачала я головой.
– А я знаю, кто его взял, – заговорщически произнесла она.
– Кто?
– Исаев.
– Как это? Да ну! – не поверилось мне. – Зачем ему?
Она пожала плечами.
– Почему ты
– Ну, я видела. В самом начале физры я возвращалась в раздевалку… ну и видела его. Он же у нас один на физру не ходит.
Ее слова меня обескуражили. Это правда – кроме него, все были на уроке. Но всё-таки зачем ему? У него распоследний айфон. Да и на вора он никак не похож. Я решительно ничего не понимала. Впрочем, вообще всё, что касалось Исаева, не имело никакой логики, никакого смысла.
Про потерянный телефон я матери ничего не сказала. Не знаю, может, надеялась, что найдется. Может, просто струсила. Она пришла с работы и так не в духе. Вечер с ней наедине был тягостным и тоскливым. К тому же без телефона я ощущала себя оторванной от жизни – в сеть не выйти, с Яриком не пообщаться, не узнать у него, ходил ли он к Исаеву, поговорил ли с ним. Придется терпеть до завтра…
Утром Ярик поджидал меня возле подъезда. Я взглянула на него и, тихо охнув, вздрогнула. На скуле у него багровел синяк.
– Господи! Яр! Это он тебя? Это Исаев?
– Да все нормально, не переживай.
– Нет, ты скажи, это он тебя?
– Мы просто повздорили немного. Бывает. Он психанул, сорвался… но мы уже разобрались. Так что и ты забей.
– Да как же так? – я шла и причитала, поглядывая с жалостью на Ярика, который к своим побоям относился, видимо, философски. – Больно?
– Да ну, – улыбнулся он. – Ерунда. Мать только вчера устроила… но это тоже ерунда.
– Это вот так вы вчера поговорили?
Ярик хмыкнул, потом посмотрел на меня виновато:
– Только я ничего так и не выяснил. Начал ему говорить, мол, нафига он так с тобой и всё такое… ну и не знаю, что на него нашло. Сначала просто послал меня, типа, не мое дело и нечего лезть. Ну а потом вот…
– Слушай, прости, что так вышло.
– Да брось. Ты тут ни при чем. Я и сам хотел знать, что происходит. О, чуть не забыл. Это тебе.
Он достал из кармана смартфон.
– Как мне? Нет, я не могу… – забормотала я.
– Да что такого-то? Это мой старый телефон. Лежит без дела. Я просто даю его тебе попользоваться, пока свой не найдешь или новый не купишь.
Я еще немного поотказывалась для приличия, но все же взяла. Всё-таки без телефона и правда никуда.
– Только сим-карту надо будет тебе восстановить. Сходим после школы, тут есть недалеко салон связи.
Я кивнула и благодарно улыбнулась. Может, и нехорошо принимать такие дорогие вещи, пусть даже не навсегда, а на время, но еще несколько таких унылых вечеров как вчера, и у меня поедет крыша. До школы мы с ним болтали о том о сем, качественно перемыли косточки Исаеву, но передавать вчерашние Светина
А возможность представилась почти сразу. После первого урока меня задержала англичанка. Спрашивала, как я училась раньше, ведь моя мама тоже преподает, вроде как, и я должна соответствовать, но увы. Предложила какие-то тесты сделать дома, чтобы понять мой уровень. Хорошо хоть беседовала она со мной наедине, когда все наши вышли. Ну а Ярик занимается в другой группе.
Так до самого звонка она меня и промурыжила, правда, и перемена между первым и вторым уроком всего пять минут. Словом, я опоздала. А когда подошла к кабинету химии, то обнаружила, что и Исаев опоздал вместе со мной.
На короткий миг мы оказались наедине, в тишине, без свидетелей.
– Андрей, – осторожно позвала я, памятуя о побитом Ярике, – я тебя спросить хочу…
Он был очень мрачен, но, кажется, не зол. И на меня не смотрел, лишь мельком скосил глаза и сразу отвел:
– Ну?
– Это ты вчера взял мой телефон? Во время физкультуры…
– Чего?!
– Мне сказали… – залепетала я.
– С ума сошла? – разозлился он и рывком распахнул дверь кабинета.
– Почему опаздываем? – раздраженно проворчал историк.
Исаев его вопрос пропустил мимо ушей, прошел на место как у себя дома, и мне одной пришлось оправдываться.
На уроке писали самостоятельную по датам. В классе стояла, вроде как, обычная, рабочая тишина. Но почему-то мне вдруг стало не по себе. Накатила внезапная необъяснимая тревога. Я даже отпросилась выйти. Походила по коридорам, продышалась. Не помогло. Ощущение затишья перед грозой никуда не делось.
«Гроза» разразилась на перемене перед третьим уроком. Исаев почему-то не ушел гулять как обычно, а остался в классе. Он вообще сегодня был на себя не похож. Даже кто-то из парней заметил:
– Ты чего, Андрюха, сегодня как на похоронах? Случилось что-то?
Исаев отмахнулся, мол, всё нормально, но, вообще-то, он и в самом деле выглядел мрачнее тучи. Я украдкой посмотрела. И тут вдруг Черемисина во всеуслышание заявила:
– Исаев, а что, правда, ты у Стояновой телефон украл?
Он не ответил, только взглянул на неё как на дуру. Я же вспыхнула. Обернулась к Свете, но та сидела с невозмутимым видом и чертила что-то у себя в тетрадке, как будто вообще здесь ни причем.
– Исаев, серьезно, вся школа говорит, что ты стырил ее телефон.
– У тебя бред или что, не пойму? Ты что несешь? – начал распаляться Исаев.
– Почему у меня-то бред? – вскинула она брови в удивлении. – Все вопросы к Стояновой. У нее вчера стащили телефон. Она сказала, что это ты. Теперь все это повторяют. Я уже от многих слышала.
– Я так не говорила! – возмутилась я, но осеклась, напоровшись на темный, тяжелый взгляд Исаева.
– Светка! Мухина! – позвала Катрин.
Света оторвалась от своей писанины.