Однажды ты пожалеешь
Шрифт:
Потом я поняла почему.
Эльза Георгиевна никакой материал нам не давала, а просто весь урок гоняла по разрозненным вопросам из тестов ЕГЭ за прошлые года.
– Каким размером написано стихотворение Лермонтова «Тучи»?
Все молчали, а она злилась.
– Ну! Ямб? Хорей? Дактиль? Мухина!
Света, заикаясь, промямлила, что забыла.
– Рановато у тебя, Мухина, начались проблемы с памятью. Черемисина!
Катрин аж скукожилась под грозным взглядом директрисы и не вымолвила ни слова.
–
– Ямб, – неуверенно ответил он.
Господи, как она на него уставилась! Как на презренное ничтожество, честное слово. Как будто он сделал что-то непотребное, растоптал все ее надежды, опозорил себя и всю их фамилию. Даже на Чепова она так не смотрела.
– Лиддерман, насколько я помню, у нас отличник, – произнесла Эльза Георгиевна ледяным и в то же время язвительным тоном. – Даже его фото висит на доске почета в фойе. Но этот отличник не в состоянии ответить на простейший вопрос! Молодец. Гордость школы, нечего сказать.
Я скосила глаза на Ярика. Он сидел прямо и неподвижно, будто окаменел. Только желваки заострились и на виске, вздувшись, дергалась голубая венка. Бедный…
– Стоянова, – продолжала директриса свой расстрельный опрос.
– Дактиль, – выпалила я наобум и, очевидно, попало в яблочко.
– Наконец-то, – хмыкнула Эльза Георгиевна и продолжила дальше нас терзать: – Какому герою принадлежит фраза…
Не знаю, как другие, а я после ее урока чувствовала себя полностью истощенной. Что уж говорить о Ярике. На него смотреть было больно, хотя он и старался не подавать виду.
Всю перемену он молчал, а когда прозвенел звонок, вместо того, чтобы пойти со всеми на химию, Ярик сказал:
– Я, наверное, не пойду. Нехорошо мне.
Я за него по-настоящему испугалась. Он все еще казался мертвенно бледным и каким-то оцепеневшим.
– Может, в медпункт зайдем? – предложила я.
– Да нет, – качнул головой Яр. – Мне просто не хочется идти на урок. Нет настроения.
Ну еще бы!
– А хочешь, я сбегу вместе с тобой?
Он отреагировал не сразу, словно никак не мог сбросить заторможенность. Но потом вдруг улыбнулся.
– Ну давай. Может, тогда куда-нибудь пойдем, раз такое дело?
– Почему нет? – подхватила я. – Гулять так гулять!
– А поехали на каток? Умеешь на коньках кататься?
– Уметь-то умею. А где коньки взять?
В Зареченске мы катались на пруду, когда лед встанет. И у меня действительно неплохо получалось. Но коньки с собой я, конечно, не взяла.
– Так там же дают в аренду, на час стоит какие-то копейки.
– Поехали! – воодушевленно согласилась я, радуясь, что мой друг наконец ожил.
Пока все поднимались на третий этаж, в кабинет химии, мы с Яриком спустились в гардероб, забрали свои куртки и уже через минуту выскочили на крыльцо, одеваясь на ходу.
– Первый
– С почином, – засмеялась я, но смех мой тут же оборвался.
На крыльце, подперев каменную колонну плечом, стоял Исаев. Флегматично взирая на заснеженную улицу, он курил и никуда не торопился. Но увидев нас, ухмыльнулся. Точнее – увидев Ярика. Меня он показательно игнорировал.
– Что, Яр, надоело учиться? Сваливаешь? Куда катится мир…
– Кто бы говорил, – буркнула я.
– А при чем тут я? Это он у нас гордость школы, а я же подонок и кто там еще, а, Стоянова? Короче, с меня взятки гладки.
– Пойдем. – Я подхватила Ярика под локоть и потянула к воротам.
Попался же нам этот Исаев так некстати! Только всё испортил своими ухмылками.
Но через пару часов мы и думать о нем забыли. Каток, куда привез меня Ярик, был замечательным! Огражденный по периметру забором, он весь сиял разноцветными огнями. Из динамиков лилась музыка. И всё кругом казалось сверкающим и волшебным.
Ярик взял нам обоим коньки по паспорту – у меня своего с собой не было. Не знаю, как ему, а мои мне оказались точно впору. Держась за руки, мы вышли на лед, и нас закружило как в водовороте.
Без хвастовства, объективно, я каталась намного лучше, чем он. Но один раз все же грохнулась. Так Ярик перепугался настолько, что аж заикаться начал.
– Даша! – с криком подлетел он ко мне, распластанной на льду. – Т-ты как? Ушиблась? Где-то б-больно? Встать м-можешь?
Приложилась я крепко, но не смертельно, так что, кряхтя, поднялась и почти сразу помчалась со смехом дальше.
А когда мы совсем выдохлись, – уже совсем стемнело к тому времени – разгоряченные, заглянули в маленькую кафешку, прямо там же. Взяли по стакану горячего кофе.
Так здорово мы с ним провели этот день, что даже домой возвращаться было грустно. Раскрасневшийся Ярик тоже выглядел абсолютно счастливым.
Медленно, словно нехотя, мы плелись на маршрутку, останавливаясь на каждом шагу. Проходя мимо ресторана с огромными панорамными окнами, мы вдруг оба встали, не сговариваясь. Ну как не заглянуть в такие окна? Особенно когда там всё на виду, а сам ты скрыт ночной темнотой.
Ярко освещенный зал был полупустой, но зато какой красивый! Сразу видно – ресторан не из дешевых. Интерьер как во дворце, и официанты, молодые парни с безупречной осанкой, не сновали торопливо между столиками, а двигались с достоинством и грацией.
– Хочу там пообедать… когда-нибудь, – вырвалось у меня. Ярик промолчал.
Посетители занимали всего несколько столиков. Вытянув шею, я заглянула, что ели двое за ближайшим к окну столиком. Что-то безумно аппетитное и наверняка вкусное. Мой желудок тотчас болезненно сжался, и живот поддержал его долгим тоскливым урчанием.