Однажды в грозу…
Шрифт:
Мрачное лицо Алека выражало сомнение.
— Теперь, узнав, что это Райли вразумил меня, ты разочарована?
Касси подумала.
— Не так сильно, как ожидала. Ведь если бы ты был равнодушен, зачем тебе было настаивать на том, чтобы приехать сюда, еще до того, как ты встретился с Лайамом? Ты мог позволить мне бежать к маме и спокойно дождаться моего возвращения.
— Я не смог бы, — хрипло произнес он и нежно поцеловал ее. — Как только ты села на этот поезд, я понял, что мне дела нет до того, что тебя заставило выйти за меня замуж, лишь бы ты была
Она протянула руку, чтобы разгладить глубокую морщину, образовавшуюся между его густыми черными бровями.
— Поэтому ты так вел себя, когда узнал о ребенке, Алек?
— Наверное, и поэтому. Я был просто убит, Касси. Теперь, когда я все знаю, мне самому трудно понять это, но мысль о том, что ты носишь в себе ребенка другого мужчины, доводила меня до безумия. Не отрицаю, я вел себя как последний дурак, но ведь ты могла это предотвратить, милая!
— Но как? — возмущенно спросила она.
— Ты просто должна была рассказать мне правду, в любое время. Я бы тебе поверил.
— Поверил бы, Алек? — многозначительно спросила она. — В самом деле, поверил бы?
Он закрыл глаза и сжал ее в объятиях.
— Всей душой надеюсь, что да. Ты знаешь, что я люблю тебя, но именно эта любовь будет вызывать у меня ревность, всегда, даже тогда, когда ты уже будешь толстой и седой старухой.
Она сглотнула и потерлась щекой о его щеку.
— Алек, что за чудесные слова ты сказал!
Он снова поцеловал ее, теперь более горячо.
— Так ты простила?
— Да. — Касси так ответила на поцелуй, что он понял и перестал сдерживать чувство, грозившее вырваться из-под контроля с той самой минуты, когда они вместе легли в постель.
— Касси, — сказал он немного спустя таким голосом, что она совершенно растаяла, — утром я уже принял ванну.
— Вот и хорошо, — ответила она и, не сдержавшись, хихикнула, как девчонка. — И я тоже приняла.
— Раз мы оба сверкаем чистотой, зачем нам терять время в ванной комнате, когда можно оставаться здесь до самого ужина?. — спросил Алек и нырнул под одеяло.
— Что ты хочешь делать?
— Поцеловать твой мизинчик!
Они залились смехом, и этот смех стал началом такого радостного изъявления нежности, что Касси поняла: она всю жизнь будет вспоминать эту освещенную свечами комнату в заснеженном Уэльсе как место истинного начала их супружеской жизни.
— Ты отдаешь себе отчет, Алек Невиль, что не прошло и пары месяцев, а мы миримся после второй уже размолвки? — сонным голосом произнесла Касси, наблюдая за тем, как Алек одевается.
Он кивнул, с улыбкой глядя на ее разрумянившееся лицо, обрамленное рассыпавшимися по подушке буйными волосами.
—
— Не смотри на меня так, — заворчала она и спрятала голову в свитер.
— А что, нельзя? — Он улыбнулся ей, в его синих глазах засветилось что-то такое, чего, с замиранием сердца поняла она, никому, кроме нее, никогда не увидеть. — Привела себя в порядок? Подойди сюда.
— Ты же сам сказал, что нам пора идти, — напомнила она, и они снова обнялись.
— Я только хотел сказать еще одну вещь, милая. — Алек нежно приподнял пальцем ее подбородок. — Мне очень жаль, что так, получилось с ребенком. Я имею в виду не только мои непростительные подозрения, но сам факт, что мы его потеряли. Я говорил с Чарльзом, перед тем как выехать. Он утверждает, что нет препятствий тому, чтобы у нас еще были дети. Сколько угодно детей.
— Ох, Алек, — дрожащим голосом сказала она, со счастливой улыбкой глядя ему в глаза. — Ты не представляешь себе, как я рада от тебя это слышать. — Обещаю впредь постараться понимать твои чувства, — сказал он, запечатлел на ее губах долгий поцелуй, задул оплывшие свечи и, обняв, вывел ее из комнаты. — Я думаю, что ты сильно проголодалась. Надеюсь, это так. Сам я голоден как волк.
Они засмеялись и пошли на ощупь к лестнице и к приглушенному свету, видневшемуся на нижнем этаже. Касси вдруг остановилась на верхней ступеньке. — Есть еще одна вещь, Алек.
— Только покороче, пожалуйста! У меня упадок сил от недоедания.
— А вот за это я могу и не сказать.
— Что не сказать?
— Почему я обозвала тебя болваном.
Алек сосредоточился.
— А, да, — мрачно произнес он, впиваясь пальцами в ее талию. — Я уже забыл. Давай говори.
— Помнишь, как ты взбесился из-за любовных сцен в моем романе?
— Еще бы не помнить!
— Вспомни описание Руфуса Кернса: высокий, широкоплечий, синие глаза, черные волосы.
Алек напрягся.
— Ты писала «копна черных волос», Касси. Совсем как у Райли.
— Ошибка. Совсем как у тебя десять лет тому назад.
Алек больно сжал ей пальцы.
— Ты хочешь сказать, что этого героя Кернса ты писала с меня? — Он потащил ее вниз, и они сели рядом на верхней ступеньке. — А эти любовные сцены?
— Если возьмешься перечитать эту книгу, они тоже могут показаться тебе знакомыми, Алек Невиль, — сухо произнесла она. — Или ты забыл, что было на барже много лет назад? Всему, что мне известно о любви, я научилась у тебя… — Все, что она хотела еще сказать, Алек заглушил поцелуем. Он подсадил ее к себе на колени и продолжал целовать с таким самозабвением, что они не заметили, как включился свет.