Однажды в Лопушках
Шрифт:
— Вид, — протянул Беломир и головой тряхнул. — Вид, значит…
— Он и с Катериной договорился. Она тоже согласная была. Получила бы дом в свое владение, содержание он бы ей положил… она там тоже чего-то хотела… изучать. Вот что за придурь у современных баб, а? Через одну в науку лезут, будто медом им там намазано…
— Ты запретил?
— Конечно! У меня… между прочим, если знать хочешь, врагов у нас и без того довольно. Вон, при дворе спят и видят, как бы меня от места Советника отрешить да на покой отправить.
— И
— И поэтому, и… и ладно бы, если бы просто развод! Тут бы, конечно, поторговаться, но можно было бы… да, тем паче детей ему Катерина так и не родила. А стало быть, причина веская. Это еще Турбины приняли бы. И женитьбу новую тоже, но если с подходящею женщиной.
— А он выбрал неподходящую?
— Ведьму… ведьму он выбрал! Служила там где-то… то ли при медчасти, то ли при штабе… вот кто женщин в армию тянет, скажи? Это ж сплошное непотребство. С кем она там гуляла, кто знает? А тут, стало быть, любовь. И жениться на ней. Ага… чтоб на меня все пальцем показывали? Чтоб шептались, будто Бестужев вовсе ума лишился, если дозволил такое? И Турбины опять же… это даже не оскорбление. Это… да за такое в прежние времена род до последнего человека вырезать могли!
— Только он тебя не послушал, так? — Беломир глядел спокойно, умиротворенно даже.
— Не желал. Сказал, с благословением или нет, а все одно по-своему поступит. И что он не разрешения спрашивает, а… ставит в известность.
Бестужев поморщился.
Жива была и обида на сына, и непонимание, как так вышло? Да, старшенький проявил природное упрямство, да… но ведь и сам Ярополк некогда батюшке нервов потрепал изрядно. И военная стезя, пусть непривычна роду Бестужевых, однако поди ж ты, вышло как нельзя лучше.
Почетней.
— Знаешь, еще немного, и я поверю, что тот прорыв был делом твоих рук.
— А вот это… — Бестужев ощутил вдруг, как воздух сделался густым, тяжелым. И сердце оборвалось.
— Извини, — вот только в голосе Беломира не было и тени раскаяния. — Но… хорошо ведь получилось, правда? Про развод никто и знать не знает. Если заявление и было…
…было.
Но и его попридержали, а после убрали верные люди. Только, коль уж слушок пополз, то не такие и верные, как сие представлялось.
— Катерина осталась вдовой, получив свое. Семья её тоже не в обиде. Тебе вот орден достался, который весьма укрепил твои позиции. Как же, отец потерял старшего сына, наследника, опору и надежу…
Бестужев рванул воротничок.
— А ребенок? Он ведь не вписывался в эту вот красивую сказку, так? Появись он в доме, стали бы вопросы задавать, выползло бы… попорочило бы честь героя. Что с этим ребенком? Он вообще жив? Они?
— Ты… ты за кого меня принимаешь?
— За человека, который ради репутации и власти любого в дерьме утопит.
— Я не уверен, что этот ребенок вообще…
— Проверить легко. Но ведь ты не стал, верно? К чему
— Уехали.
— Куда?
— Понятия не имею, — Бестужев откинулся на кресле, чувствуя, как задергалось, затрепыхалось в груди сердце. он ведь все-таки старый человек. У него нервы! И здоровье давно не то… он… он никому-то не желал зла. Из своих.
И обо всех бы позаботился.
Заботился, как умел.
А они…
— Надо же, — произнес Беломир с некоторым удивлением. — А ведь не врешь.
— Я…
— Вот не надо, папа… я тебя знаю лучше прочих. И нам ты врешь ничуть не меньше, чем другим, — Беломир поднялся. — Что ж… может, оно и к лучшему. Что вообще о ней известно?
— Ведьма…
— И только-то?
— Он… он прятал её… ото всех. Мы пытались узнать… наверное…
— Не ото всех, — Беломир покачал головой. — От тебя. Он прятал её прежде всего от тебя. Тоже знал, что не обрадуешься, вот и… стало быть, хорошо прятал, так?
Бестужев кивнул.
— И кроме того, что она ведьма, ничего не известно?
Ярополк вновь кивнул.
— Интересно… — Беломир оглядел кабинет. — Ладно… в таком случае… я тут решил с племянником познакомиться поближе.
— Что?
— А почему, собственно говоря, и нет? Надо же кому-то просветить мальчика относительно любящей родни, а то с непривычки от этой любви и копыта протянуть недолго.
— Грубо выражаешься.
— Зато верно. Поеду… навещу. Пообщаюсь, так сказать, в неформальной обстановке. Опять же, поговаривали, что в университете нехватка преподавателей, таких, чтобы и вправду одаренные. Может, и я в науку пойду.
Бестужев скривился.
— Прекрати.
— А если нет, то что? Опять наследства лишишь?
— Между прочим, это и обсудить можно…
— Что именно?
— Наследство… вернись. Брось дурить. Займись делом. Я подыщу тебе жену…
— Вот уж не было печали, — Беломира передернуло. — Мне казалось, мы друг друга поняли… однозначно.
— Глупости, — отмахнулся Бестужев. — И при дворе поймут. По-молодости многие дурят, но становятся старше…
— Будем считать, что я еще не настолько вырос, — Беломир широко усмехнулся. — И потому буду дурить дальше.
Прозвучало… обещанием.
— И да, — он обернулся в дверях. — Я там с Наташкой парой слов перекинусь. Чего-то там она спросить хотела… надеюсь, ты не против?
Бестужев заскрипел зубами.
Но дверь закрылась. И…
— Могу выставить его прочь, — за спиной возник Игнат. — Тихо.
— Не стоит.
— А то и вовсе… на севере ледяные маги нужны. На золотых приисках и подавно. Место хорошее, верное, пятьсот километров по тайге до ближайшего жилья. Глядишь, ума и прибудет.