Однажды в Марчелике 3
Шрифт:
Темнота под веками сменилась ярким светом… Но девушка не спешила открывать глаза, потому что движение ещё не прекратилось.
– Чтоб меня… – услышала она голос Дана. – Как красиво!
Любопытство пересилило страх. Распахнув глаза, Пелла открыла рот, чтобы закричать – и подавилась криком…
Самодвижущаяся площадка несла их всё выше и выше. Земля осталась метрах в тридцати под ногами… Надо было бы кричать, да!.. Однако зрелище, которое открывалось с каждым метром подъёма, настолько завораживало, что даже страх невольно отступал.
Там,
А ниже с севера на восток, насколько хватало глаз, тянулось море. Оно было ярким, зеленоватым. Волны лениво катились к берегу, разбиваясь о белые россыпи соли на камнях. Ленивые густые волны. Они даже звучали иначе, чем привычные волны океана. Глухо, громко… Они напоминали кисель.
Во внутреннем море Марчелики не было – да и не могло быть! – жизни. Когда стены континента сошлись, отсекая кусок океана, а жара осушила реки, опреснявшие водоём, начался долгий процесс гибели всего живого. Соли становилось всё больше, и уровень воды опускался. Те немногие организмы, что сумели приспособиться, никак не могли заселить всё вокруг.
Огромное, лишённое жизни, внутреннее море умирало. Пелла молча смотрела на это чудо, широко распахнув глаза. А Дан как раз пытался подсчитать, с какой скоростью ему надо бежать по воде, чтобы она держала его – таким плотным казался зеленовато-жёлтый солевой бульон…
Однако на берегах моря жизнь всё-таки была. Здесь росли огромные деревья, подобные каким-то сказочным башням – и превосходившие размерами даже секвойи с Земли. Они тянули к небесам свои стволы и ветви, их жёлто-синие листья раскрывались навстречу солнцу. И то с одного, то с другого дерева срывались вниз небольшие переплетения сухих ветвей.
Дан их сразу узнал. Пусть до касадоров они и добирались заметно подросшие, вобравшие в себя сухую траву и остатки растений, с которыми они столкнулись в пути… Однако их основа оставалась неизменной даже на побережье…
Роллфельды.
Они в изобилии росли на каждом огромном дереве, прямо из ствола. Сначала желто-зелёные, крепкие молодые побеги, со временем они становились жёлто-коричневыми, а затем – и вовсе засыхали. И когда их связь с деревом становилась слишком слабой, чтобы сопротивляться своему весу, роллфельды срывались и улетали вдаль.
Гонимые ветром, они катились по бесконечным центральным равнинам Марчелики. Всё дальше и дальше от места рождения, и всё ближе к океану…
– На-аши дома! – сообщил григио, указывая на деревья. – На-аша жизнь… На-аши заводы и на-аши источники пищи. Эти деревья – всё, что у нас оста-алось.
Он сказал это так, что Пелла и Дан даже оторвали взгляды от зрелища, открывшегося перед ними. И, запрокинув головы вверх, невольно уставились на высоченного аборигена.
А он просто смотрел вдаль и молчал. И из его глаз катились
Глава 5
Дан Старган и Пелла Флинт, центр Марчелики 9 августа 1936 года М.Х.
Дану было жутко интересно, можно ли спрыгнуть с площадки во время полёта. Азарт исследователя заставлял его делать странные вещи: вытягивать руки в стороны, пытаться дотронуться до ствола или до ветки дерева, мимо которого они летели… И вскоре молодой касадор убедился, что их окружает какое-то невидимое поле, которое не позволяет транспортируемому идиоту проявить себя во всей красе.
Круглая платформа стала замедляться где-то на высоте полутора сотен метров над землёй, всё больше сближаясь с тем самым, ближайшим к ней деревом. Когда уже можно было рассмотреть каждую неровность на его стволе, площадка замерла окончательно. А рядом с ней открылся широкий проход.
Вообще, здешние двери очень удивили Дана. Человечество привыкло использовать технологические костыли, старательно копируя природные механизмы. Ну а существа, жившие на берегах внутреннего моря Марчелики, напрямую прибегали к природным возможностям – хотя один Бог знает, чего им стоило заставить дерево «раскрывать» проход в стволе.
Выглядело это и вправду удивительно. Древесина уплотнилась по краям входа – а в центре разошлась, позволив людям, сошедшим с серого круга, войти внутрь огромного растения.
Первым отправился их провожатый-григио. Условного ровного пола в проходе было чуть больше полуметра в ширину. Поэтому идти можно было исключительно друг за другом. Дан пропустил Пеллу вперёд и двинулся следом, периодически оглядываясь на светлый проём входа. Впрочем, стоило им отойти от него шагов на пять, как стены начали со скрипом смыкаться.
Конечно, исследовательский азарт требовал проверить, что будет, если Дан всё-таки задержится. По всей вероятности, пока он не уйдёт, огромное дерево будет удерживать проход открытым. Но что будет, если эксперимент Дана пройдёт неудачно? Как бы касадора ни мучило любопытство, но инстинкт самосохранения был сильнее, требуя от тела, которым руководит эта буйная исследовательская голова, без остановки шагать за проводником…
Что больше всего удивляло – так это то, что в древесном коридоре было светло. Свет исходил прямо от стен, и только приглядевшись, можно было заметить, что его излучают отдельные участки древесины.
Идти пришлось недолго. Григио вывел Дана и Пеллу в небольшое помещение, образовавшееся прямо внутри дерева. Стена, противоположная от входа, была вся пронизана небольшими отверстиями, через которые внутрь поступал свежий воздух. А ещё сквозь эти дырочки можно было полюбоваться на морские виды. Ну и, заодно, через них в огромное чрево дерева пробивался свет.