Однажды в Марчелике 4
Шрифт:
Для официантки, которая провела большую часть жизни среди грубых и необразованных людей, выскочить замуж за офицера староэдемской армии было бы фантастической удачей. Однако, как ни крути, даже бармен прекрасно видел разницу между нею и той милой девушкой, что внимательно слушала пьяного солдата, разливавшегося соловьём.
— Эх, если бы не мымра!.. — вздохнула официантка, заставив бармена вновь неодобрительно посмотреть на неё.
— «Если бы не мымра!»… — тихо передразнил он женщину. — Ты головой-то думаешь? Или, как и семнадцать лет назад, совсем другим местом?
— Зачем
— На одежду мымры своей посмотри! — посоветовал бармен. — Револьверы видишь? Штаны видишь? А кольцо на пальце видишь?
— Она замужем, что ли? — удивилась официантка.
— Её муж — здоровенный касадор, — проговорил бармен, ещё больше понизив голос. — Мрачный, с огромными револьверами. Они прибыли вчера поздно ночью. И сегодня задержались. Касадор увидел в окне отряд кавалеристов и быстро ушёл. А девка сразу репьём прилепилась к этому солдафону.
— Он офицер! — чуть обиженно возразила официантка.
— Он такой же офицер, как я — владелец салуна! — буркнул ей бармен. — Мелкая рыбёшка, почему-то знакомая с планами командования… Если его услышит кто-то из своих, ему конец! С концами конец! Вот обещаю тебе!..
— Так, может, предупредить его? — тихо спросила официантка, всё ещё беспокоясь об объекте своего воздыхания.
— Конечно, — согласился бармен, правда, его тон и выражение лица говорили полностью об обратном. — Иди сдай воякам касадора, который решил тут разведать, что да как… Дура, староэдемцы приходят и уходят! А касадоры — остаются здесь. Стой и улыбайся… Это всё, что можно сделать.
Двери салуна с хлопком раскрылись, и с заполненной жаром улицы внутрь вошёл тот самый здоровенный мрачный касадор. Официантка немедленно оценила револьверы, бросив на них заинтересованный взгляд, а потом сразу же замечтала совсем о другом… Хотя, конечно же, понимала, что это только мечты — несбыточные, но такие сладкие…
Заметив, что его жена занята, касадор не стал ничего делать: ни кидаться к бедному артиллеристу, ни бить ему морду. Сделав какой-то знак девушке, он подошёл к барной стойке и ткнул бармену в бутылку горлодёра. Тот понятливо выставил стопку на стойку, а затем налил в неё пахнущую спиртом жидкость. Бармен подумал, что касадор её тут же в себя опрокинет, но тот не стал спешить.
Спокойно посидел, послушал, о чём поёт пьяный офицер… А потом спокойно выпил ядрёную брагу, даже не поморщившись, и негромко проговорил:
— Сейчас уедем. Сколько с нас?
Бармен спокойно выставил счёт, спокойно принял деньги и так же спокойно отправил официантку проверить номер. Хотя в этом не было жёсткой необходимости: там просто нечего было красть и ломать. А когда женщина вернулась и кивнула, бармен таким же кивком дал понять постояльцу, что всё в порядке.
Касадор снова повернулся к девушке и, поймав её взгляд, снова что-то показал ей жестами. А затем поднялся и двинулся на выход.
Спустя ещё десять минут девушка сказала офицеру, что ей нужно припудрить носик на заднем дворе салуна, и покинула заведение. А бармен только головой покачал, глядя, как артиллерист
Девушка не вернулась. И это было слишком предсказуемо. Сколько раз сбегали такие красотки от неприглянувшихся ухажёров… И та же ситуация повторялась с завидной периодичностью…
Правда, бармену всё равно не было жалко артиллериста. Пусть радуется, что его не взяли сотрудники армейской разведки — иначе бы пристрелили за болтливый язык на месте. А сбежавшая девушка… Если бы артиллерист не обладал столь же внушительным самомнением, что и официантка, он бы сразу понял, что эта девушка — не его полёта.
Кастиелло де Романо, Марчелика, 5 октября 1937 года М.Х.
Собрание громко бурлило, слушая докладчика. И только Дан Старган, пришедший сюда незамеченным, оставался спокоен. Он ещё не знал, как переломить ситуацию, которая складывалась на собрании, но уже активно над этим думал. Ему не нравилось то, что рассказывал Мясник, и ещё больше не нравился настрой касадоров. У большинства из них в глазах стояла смертная тоска, которую невозможно было скрыть. Ни напускной бравадой, ни громкими заявлениями…
Уже выступили два главы самфунов, призывая взяться за оружие и выполнить свой долг. Священный долг защиты мирных жителей Марчелики. Увы, но правила касадоров были неумолимы. Без вмешательства Дана, при появлении орды хаблов любой касадор мог сделать только одно — немедленно отправиться их убивать. И если на протяжении многих лет эти правила помогали касадорам выжить, то именно сейчас такое решение было явно лишним…
— Их тысячи, метены! Десятки тысяч! — закончил Мясник. — Я устроил пожар, чтобы им пришлось отойти. Но, поверьте, очень скоро они придут. И никому мало не покажется!
— Это наш последний бой! — закричал чей-то глубокий голос. — Мы пройдём его с честью!
— В жопу честь! Нам победить надо! — прозвучал голос какого-то очень сознательного главы, но сразу же потонул в криках других уважаемых метенов.
Дан прибыл утром, вместе с Пеллой, но не успел к началу собрания. Вместо него туда отправились старик Джон и Иоганн. В принципе, выбор был очевиден. Старик Джон — умная голова, хоть и бедовая. А Иоганн — веский аргумент, хоть и молчаливый. Вдвоём они ещё могли как-то подействовать на собравшихся. Правда, не в той ситуации, где прозвучало слово «хаблы». Без Дана об этом не стоило и мечтать…
К сожалению, сведения, которые привёз Мясник, уже стали достоянием общественности. А всё потому что уставший разведчик не удержался и выпил по случаю приезда, ещё даже не сходив на отчёт к Ламберту. Потом ещё раз выпил… И ещё раз… Тут-то язык у него и развязался, принявшись молоть не хуже мельницы. Ну и, конечно же, он наломал дров. Весь город замер в ужасе из-за того, что на него надвигалось…
— Ваш долг — защитить людей, метены! Однако что будет, если вас всех убьют?! — со своего места попробовал напомнить мэр города, но в шуме голосов на деревянную трибуну, установленную во дворе замка, уже лез новый оратор.