Однажды в Питере
Шрифт:
Думая о Лесином отце, Денис представлял его сухопарым мужчиной средних лет со сосредоточенным взглядом и носом, как у Гоголя, но каково же было его удивление, когда их встретил чуть полноватый кудрявый профессор в круглых очках и виноватой улыбкой. Он сидел за столом, заваленным бумагами, но стоило ему завидеть гостей, как он тут же сорвался с места.
– Лесёнок, здравствуй! Я так рад, что ты позвонила!
Лесин папа подлетел к дочери и неуклюже раскрыл ей объятия, на что Леся лишь пробормотала невнятное “привет” и оставила объятия без ответа. Это немного смутило
– Вы проходите, садитесь! Вот здесь как раз есть стул… Ой, простите, сейчас я все уберу!
На стуле, который он собирался предложить гостям, пирамидой высилась стопка документов, поэтому профессор порывисто схватил ее и закрутился в поисках нового убежища для неприкаянных бумаг, приговаривая: "сейчас я все уберу", - однако в кабинете явно наблюдался дефицит свободного места. Лесин отец смущенно оглядывался по сторонам и то и дело поправлял съезжавшие на нос очки, но у него ничего не выходило, поэтому Денис решил ему помочь.
– А может, положим их на подоконник?
– предложил он.
– Точно, подоконник!
– обрадовался профессор и с облегчением складировал туда груду бумаг, которые обрели новый дом.
– Спасибо… эм… Простите, не знаю вашего имени…
– Денис. Денис Высоцкий.
– Денис протянул руку.
– Очень приятно!
– Лесин папа от души пожал ее.
– А вы случайно не родственник тому самому Высоцкому? Как же там начиналось… Сейчас, секунду, дайте-ка вспомнить… Кажется, так: “Средь оплывших свечей и вечерних молитв, средь военных трофеев и мирных костров…”
– Жили книжные дети, не знавшие битв, изнывая от мелких своих катастроф, - закончил строчку Денис.
– “Баллада о борьбе”, верно?
– Вы слышали ее?
– Да, конечно! Мне очень нравится эта песня, да и вообще творчество Высоцкого в целом. Про родственные связи со стопроцентной гарантией утверждать не могу, но мне бы этого очень хотелось.
– Это просто невероятно! А я был почти уверен, что сегодняшняя молодежь совершенно позабыла Владимира Семёновича. Вы меня приятно удивили, юноша!
– Спасибо, Александр Никанорович.
Леся молча слушала оживленный разговор между своим отцом и Денисом, и ей казалось, что эти двое совершенно позабыли о ее присутствии. И как только Денису удается находить общий язык со всеми, даже с ее отцом? Почему же у нее так не выходит? Раздражение все нарастало, и чтобы хоть как-то его скрыть, Леся сделала вид, что с интересом рассматривает низкое серое небо за окном.
– Молодые люди, а может, вы хотите чаю? У меня, вроде, где-то завалялась парочка пакетиков зелёного… - Лесин отец захлопал выдвижными ящиками.
– Нет, пап, мы ненадолго, - оборвала его Леся.
– Денис, покажи часы.
“А вот я бы от чая не отказался”, - подумал Денис, но не решился высказать свои мысли вслух. Он кожей чувствовал, как от Леси волнами расходится напряжение в тысячи вольт. Достав из внутреннего кармана старинные часы, он протянул их профессору, который смиренно прекратил поиски потерянного чая и лишь украдкой глянул на дочь.
– Ну что, давайте посмотрим… - сказал он
– На первый взгляд могу сказать, что эта модель конца девятнадцатого века, предположительно, сделана в Швейцарии. Очень красивая дорогая вещь, инкрустированная рубинами... Откуда у вас такие часы, молодой человек?
Лесин отец поднял взгляд от часов и заинтересованно посмотрел на Дениса, но тот не растерялся:
– В нашей семье есть легенда, что один богатый человек подарил их моему прапрадедушке два столетия назад. Но вот кто и за что, никто не знает. Поэтому мне и стало интересно: кто был хозяином этих часов? Как вы думаете, это можно узнать?
– Обычно на часах делали гравировку с инициалами владельца, - профессор снова склонился над часами, - но здесь ничего подобного нет, если только…
Он замолчал и принялся сосредоточенно ощупывать каркас часов, как вдруг… они открылись! Но не циферблатом со стрелками, а обратной стороной, раскрывающей механизм. Леся с Денисом в нетерпении облепили Александра Никаноровича с двух сторон в надежде увидеть подсказку для решения очередной загадки.
– Acta non verba, - прочел Денис.
– Это латынь?
– Дела - не слова, - перевел отец Леси.
– Хм… Неужели...
– Что такое? Вы знаете, кто мог оставить эту надпись?
– Эта фраза - девиз рода Демидовых. Ну вы, наверное, знаете, о ком я… - Но поймав растерянный взгляд молодежи, Александр Никанорович с улыбкой покачал головой.
– Демидовы - дворянский род, богатейшие российские предприниматели, говоря современным языком. Они владели оружейными заводами и горнодобывающими предприятиями на Урале и даже основали там целые города.
– Получается, это часы кого-то из Демидовых? А они жили в Петербурге?
– И в Петербурге в том числе. На набережной Мойки до сих пор стоит их особняк. Правда, состояние его плачевно...
– Скажите, а в том особняке была...библиотека?
Леся не совсем понимала, к чему клонит Денис, но по тому, как блестят его глаза, она догадалась, что к нему пришла очередная “гениальная” идея, поэтому решила не вмешиваться.
– Молодой человек, в те времена каждый уважающий себя аристократ имел богатую библиотеку. Не то что сейчас… Глядя на своих студентов, я делаю вывод, что книг никто не читает…
– По-моему ты преувеличиваешь, - поморщилась Леся.
– А я вот с вами полностью согласен. В книгах содержатся не только знания, но и послания из прошлого.
– Денис подмигнул Лесе, и она все поняла.
– И я о том же всем твержу! Но нет, интернет заполонил мир… - разочарованно вздохнул профессор.
– Как вы думаете, а куда могли пойти книги из библиотеки Демидовых после революции? Если их, конечно, не сожгли… - осторожно поинтересовался Денис.
– Не должны были. Обычно книги распределяли по библиотекам. Скорее всего, их можно найти в библиотеках имени Ленина, в “Маяковке”, либо в “Лермонтовке”. Кстати, я вам настоятельно рекомендую посетить библиотеку имени Лермонтова, если вас интересует история создания часовых механизмов. Не так давно я нашел там просто чудесную книгу…