Однажды в Вестеросе
Шрифт:
Лианна смотрела на него во все глаза, но не сказала ни слова. Сир Дейн тем временем продолжил, но уже несколько тише:
— Я не могу позволить тебе вести себя подобным образом. Я обещал Рейгару, что прослежу за вами, что с вами всё будет хорошо. С тобой и твоим малышом. Что, когда он вернётся, вы будете в полном порядке. И я не позволю тебе сделать так, чтобы вышло, словно я нарушил данное слово, — он сделал паузу, прежде чем закончить свой столь эмоциональный монолог. – Я не позволю тебе губить себя и ни в чём не повинного ребёнка. Он вернётся, Лианна. Что бы ты себе не напридумывала. Он вернётся. И если ты будешь продолжать себя так вести, то достанется нам обоим за то, что
Лианна ещё с минуту смотрела на Эртура глазами, в которых застыли слёзы, а после молча повернулась к нему спиной и взялась за вилку. Дейн поднялся на ноги и отшатнулся назад с облегчённым вздохом. Всё это время он был с Лианной слишком мягок. У него просто не осталось иного способа встряхнуть её, кроме как допустить жесткость.
Лианна ела без аппетита, все движения её были чисто механические: положить мясо в рот, жевать, глотать. Сир Дейн не мог видеть её лица, но он чувствовал её отчуждённость. Она начала есть, но это ничего не меняет. Повлиять на настроение Лианны Эртур был уже не в силе. Он тихонько начал отступать назад и вышел прочь, прикрыв за собой дверь. Ладно, он займётся ею позже, по крайней мере он хоть немного обезопасил ребёнка от его безутешной и пока ещё немного непутёвой матери.
Когда Эртур вышел из башни на улицу, Освелл был там, он чистил своего мерина, на котором частенько гонял в Сопов Нашест. На такой жаре конь быстро становился взмыленным, как будто пронёсся тысячи лиг. Хотя и чувствовал он себя при этом замечательно. Уэнт чистил коня вовсе не потому, что ему нравилась чистота, а жирная шерсть животного его напрягала. Просто в том бездействии, в котором они тут застряли, было что-то одуряющее. Освелл занимал себя, чем мог. Вчера, например, он почти полдня точил и чистил свой меч. Сегодня настал черёд коня. Небольшое развлечение, которое могло хоть как-то скрасить серость будней, — это выезд в город за продуктами и для работы. У них почти не было денег, а продавать было нечего. Гвардейцы по очереди ездили в порт близ Виля, чтобы подработать, помогая перетаскивать грузы, которые приходили морем. В этот раз была очередь Герольда, и его не было уже пару дней.
Эртур уселся на каменных ступенях. Солнце слепило, ярко освещая всё вокруг. Башня Радости стояла на песчано-каменном основании, ведь совсем близко начиналась цепь дорнийских гор, но чуть дальше, в пределах взгляда, там, где песок начал потихоньку сменяться грунтом, из золота пробивалась осторожно трава. На самом стыке она была желтоватая, не выдерживая жара от песка, но уж дальше она буйно зеленилась, сливаясь в одно яркое зелёное пятно. А ещё дальше возвышался лес, листва которого пестрила всеми оттенками и зелёного, и жёлтого. С востока дул довольно таки приятный ветер. Он приносил сюда те малые остатки морской свежести, которые мог донести до этого отдалённого и огороженного с трёх сторон горами места. Эртур втянул воздух полной грудью. Лианна закончила свой глупый протест, и он теперь мог позволить себе немного расслабиться. Однако это вызвало накатившее желание лечь спать, забыться на несколько дней, чтобы отдохнуть, потому что Дейн внезапно почувствовал такую усталость, что он мог бы, пожалуй, и умереть от неё. Постоянные ночные пробуждения, состояние Лианны, держащее его в напряжении – это всё сказывалось не только на духе, но и на теле. Гвардеец даже не заметил, как голова его опускалась всё ниже и ниже в сторону, пока не коснулась тёплой каменной стены, и он провалился в столь желанную дрёму.
— Этого не должно было случиться, — Рейгар был бледен, как мел.
Его руки были по локоть в крови, а в боку зияла дыра. У его ног лежала Лианна. Без движения, грудь её больше не
— Этого не должно было случиться! – закричал Рейгар, падая на колени.
Ноги больше не держали его.
Эртур пытался броситься ему на помощь, но... чем быстрее он бежал, тем дальше от него был Рейгар.
— Этого не должно было случиться...
Губы Рейгара больше не двигались. Но его голос полностью заполнил голову Эртура.
— Этого не должно... Не должно, Эртур...
Гвардеец полетел в пустоту, а в следующее мгновение руки и щёку обожгла боль. В голову ворвался звонкий хохот. Чей это смех? Рейгара? Или, может быть, самой судьбы?
Дейну понадобилось некоторое время, чтобы сообразить, что произошло. Чьи-то руки ухватили его под мышки и усадили обратно на ступени. Солнце всё ещё слепило глаза.
— Ну, ты даешь, Эртур, — усмехнулся Освелл. – Иди лучше поспи, я могу подежурить у покоев леди Лианны, если нужно. Эртур? – гвардеец резко изменился в лице.
Он заметил, что лицо Дейна было бледным, даже несмотря на смуглый цвет его кожи. И он совершенно не улыбался. Более того дорнийца била крупная дрожь.
— Ты чего? – не понял Уэнт, выпрямляясь. – Что-то стряслось?
— Я… — Эртур рассеянно огляделся по сторонам.
Он всё ещё был у подножия Башни Радости, но голос Рейгара до боли реальный до сих пор звенел в его голове.
— Мне нужно немного поспать, кажется, меня всё это порядком достало, — Дейн поднялся на ноги. – Если можешь, и правда, пригляди за леди Лианной. Не думаю, что сильно понадобится ей что-то, но так спокойнее будет. Ладно?
— Ладно, — согласился Освелл, всё ещё непонимающе глядя на друга.
Но прежде чем он успел завалить Дейна ещё какими бы то ни было вопросами, дорниец скрылся в дверном проёме и бросился по лестнице вверх, перешагивая за раз одну-две ступеньки. Сейчас он отчётливо ощутил, как вспотели его ладони и лицо. И виной тому была вовсе не жара. Руки всё ещё тряслись. Дейн даже не пытался как-то себя успокоить. Это ведь всего лишь сон. Но ощущение реальности происходящего повергло его в шок. После него даже Эртур не мог сопротивляться червяку сомнения, который точил его изнутри уже долгое-долгое время. Не дай Боги что-то случилось с Рейгаром. Так долго нет вестей от него, и как на зло новых слухов из столицы в Виле и Нашесте тоже. Словно и не было никакой войны. И это наталкивало только на одну никак не утешающую мысль: случилось непоправимое. Дейн силился не думать об этом, но все мысли упорно возвращались к ужасному предположению. Вдруг Рейгар, действительно, мёртв.
В покоях Эртура — если эту коморку вообще язык поворачивался назвать покоями — окон не было. Там было темно и душно. Дейн скинул сапоги и нашарил за тумбочкой коробку в которой стоял закупоренная бутылка со снадобьем, которое он спаивал Лианне. Теперь пришёл его черёд поспать без сновидений. Он сделал несколько больших глотков и откинулся на подушку, ожидая действия мейстерского зелья. Казалось, не прошло и секунды, как веки гвардейца сомкнулись, а дыхание стало еле различимым.
— Эртур…
Его словно затянула трясина, а голос доносился откуда-то издалека, откуда-то сверху, из-за пределов этой трясины.
— Ты спишь? Прости, я не хотела тебя будить…
— Леди Лианна? – догадался Эртур.
В кромешной тьме он не мог её видеть, но голос, наконец, узнал. Когда смог полностью пробудиться ото сна. Веки всё ещё были тяжёлыми, как и голова. Не иначе, как действие отвара.
— Который час? – гвардеец попытался сесть, но во тьме задел её ногу. – Прошу простить меня, я не вижу ни черта.