Однажды в Вестеросе
Шрифт:
Принц промолчал. Но дорниец и без слов прекрасно понял, что Рейгар уже всё для себя решил. И ничего не сможет его переубедить. Даже угроза Элии или детям.
— Вы не заслужили её, — на мгновение забывшись сказал Ливен с презрением в голосе. – Вы не заслужили такой женщины, как Элия. То, что с ней случится потом, это всё будет на вашей совести. Как и то, что ждёт ваших детей, когда вы сбежите, поджав хвост, как собака. Если бы я сразу увидел ваше истинное лицо, я никогда бы не был рад тому, что моя племянница выходит за вас замуж. Я бы не позволил этому случится. Вы так долго водили всех за нос. Идеальный принц.
Рейгар
— Она любит вас. Несмотря ни на что, и это причиняется ей самую страшную боль, — произнёс Мартелл, словно желая нанести последний удар.
Больше ничего он не добавил и просто ушёл, оставив Рейгара одного, осмысливать сказанное. А ему понадобилось некоторое время. В голове всё ещё звучал голос Ливена: «Она любит вас». Он не сразу понял, что дорниец сказал ему, не мог поверить в это. Мог ли он когда-нибудь подумать, что Элия Мартелл любит его? Она всегда была мягкой, покорной, податливой, как мокрая глина. Но никогда она не выказывала каких-либо чувств к нему. Она лишь всегда выполняла свой долг супруги. Тогда зачем Ливен сказал это? Вероятно, чтобы задеть, ранить, заставить сомневаться. Именно это сейчас и начал делать Рейгар – сомневаться. Он не мог поверить в то, что слова Мартелла были правдой. Но что, если так и есть? Принц вспомнил, что он сам почувствовал, когда Лианна попросила его поговорить с отцом, чтобы он позволил ей и её семье вернуться домой. Вернуться в Винтерфелл, чтобы сыграть её свадьбу с Робертом Баратеоном. Рейгар тяжело вздохнул и закрыл лицо рукой, вновь опершись о стол бёдрами. Плечи его, всё время расправленные, сейчас заметно опустились.
— Ваше Высочество.
Даже голос Селми для Рейгара был абсолютно не в радость.
— Не сейчас, сир Барристан, прошу вас, — уставшим голосом откликнулся принц, не отнимая руки от лица.
— Прошу извинить, но я вынужден настоять.
Рейгар не без труда выпрямился, бросив безучастный взгляд на гвардейца. Тот, казалось, знал, в чём причина такого состояния принца.
— Сир Барристан, у меня сейчас нет ни малейшего желания выслушивать вновь ваши возражения против того, чтобы я шёл в авангарде. Моё решение вряд ли измениться.
— Это лишь потому, что вы не хотите это хорошенько обдумать, — не сдавался гвардеец.
— Я подумал.
— Нет, вы не о том думаете.
Рейгар поднял на Селми взгляд.
— Не нужно быть гением, чтобы догадаться, чего хотел от вас Ливен.
— Вы знали об этом?
Гвардеец глубоко вздохнул:
— Да, я знал.
— Отчего же мне не сказали? Я должен был знать, — голос Рейгара звучал на удивление спокойно. – Более того, я должен был узнать об этом первым, но узнаю последним.
— Его Величество не причинит леди Мартелл никакого вреда, я вас уверяю. Это лишь гарантия того, что Дорн нас не подведёт.
— Гарантия? – горько воскликнул принц. – Речь ведь идёт о моих детях и моей жене.
— Я повторяю, с ними ничего не случится. Ваш отец не допустит. Он просто хотел обезопасить вас, чтобы вы непременно вернулись домой. И желательно не в повозке для трупов.
Но Рейгар уже не слышал. Он внезапно
— Почему вы не осуждаете меня? – спросил он вдруг. – Все кругом осуждают, так почему же вы нет?
Гвардейцу не нужно было объяснять ничего, он и так прекрасно понял о чём идёт речь.
— Потому что я верю, что все имеют шанс на счастье. Если уж ваше счастье – это вечные бега и эта девушка, то что поделать? Никто не имеет право вас за это осуждать. Это личное дело каждого. И будь вы хоть трижды кронпринц, это не делает вас меньшим человеком, чем, к примеру, я. Все имеют право на ошибки. И все имеют право на любовь.
Звучало вполне здраво, но всё равно не могло даже частично оправдать действия Рейгара.
— Вы любите её? Лианну Старк.
— Люблю, — впервые за долгое время произнёс принц.
— Тогда думайте об этом всё время. Не нужно думать о чём-то ещё.
Рейгар подумал, что совет до боли глупый и бессмысленный, но против его воли перед глазами появилось Лианнино лицо. Она улыбалась и смотрела прямо на него своими глазами-льдинками. Принц непроизвольно улыбнулся, а в следующее мгновение ощутил, что почувствовал себя немного лучше. Что бы не происходило, Рейгар любит Лианну больше всего на свете. Он может сотни лет сожалеть о своих действиях, повлекших столько бед и боли для других, но он никогда бы не смог поступить иначе.
— Помните мой совет про безрассудство? – улыбнулся Селми, видя, что лицо принца проясняется.
Тот лишь кивнул.
— Так вот, не применяйте его по отношению к Лианне Старк. Помните о нём лишь на поле боя. Дальше будет уже не ваша война.
Рейгар ощутил неимоверную благодарность к этому человеку. Сир Барристан был для него большим отцом, чем Эйрис. Он вложил в Рейгара все силы и, главное, душу. Принц обнял гвардейца, не имея возможности словами выразить то, что сейчас творилось на душе. Но Селми не нужны были слова, чтобы всё понять.
— Ваше Высочество, — на пороге шатра появился оруженосец принца. – Время собираться в путь.
Сир Барристан несколько раз похлопал Рейгара по плечу и ободряюще улыбнулся, прежде чем уйти. А принц и его оруженосец укрылись в задней части шатра за плотным пологом. Пока юный Ричард Лонмаут застёгивал доспехи принца на все ремешки, тот прислушивался к голосам за куском полотна. Было ясно, что никто более не сомневался в победе. Прибытие войска Мартелла не только улучшило положение армии Рейгара, но и положительно повлияло на настроения среди воинов. Принц не оборачиваясь заговорил с оруженосцем:
— Когда мы настигнем Баратеона, Рикард, я попрошу тебя, не соваться на рожон.
Мальчик поднял на Рейгара глаза, в которых застыл немой вопрос. Но, не дождавшись от принца продолжения, он вынужден был спросить:
— Отчего же, милорд? Я должен быть рядом с вами.
— Ты не должен быть рядом со мной, Рикард, — покачал головой Рейгар. – Ты должен выполнять мои приказы. А мой приказ – не высовываться. Понял?
Не имея смелости перечить принцу, мальчик просто промолчал, глядя на него, как истукан. Рейгар повернулся к мальчику и посмотрел на него сверху вниз: