Однажды я выберу тебя
Шрифт:
Или что я провел Рождество, съежившись возле тощего костерка посреди ледяной пустоты, дуя на пальцы и пытаясь не замерзнуть до смерти, в то время как меня называли ничтожеством. Бесполезным. Ненормальным.
Для чего рассказывать о «перестройке личности», проводившейся по ночам вокруг хижин и лагерных костров, или о генераторах, питавших не обогреватели, а телевизоры, видеомагнитофоны и электроды.
– Доброе утро, Сайлас, – поздоровалась Сильвия Тиммонс, моя помощница, сидевшая за рабочим столом возле кабинета исполнительного директора.
Повысили меня совсем недавно, так что кабинет стал моим всего месяц назад. Отец – конечно же, не случайно – подписал приказ о моем повышении в понедельник. После того, как в выходные мы с Фейт Бенсон сделали громкое заявление. Я вытеснил с поста Говарда Брукхаймера, который проработал в «Марш Фарма» больше тридцати лет. Если кто-то из сотрудников и был этим расстроен, в моем присутствии они помалкивали.
Я сел в кресло, а Сильвия, убрав с лица ровно подстриженные черные волосы до плеч, встала позади, подавая мне одну папку за другой.
– Вот квартальный отчет, что вы просили. Прогнозы. Электронные письма от акционеров с вопросами о вашем отце. Я их распечатала и разложила по степени важности. Начиная с тех, что, по-моему, требуют быстрого ответа. Для последних же хватит и тонко завуалированного: «Отстаньте, все в порядке».
– А отчеты по организации сбыта?
– Вот. – Она протянула мне еще одну папку. – В десять у вас встреча со Стивеном Милтоном. Он расскажет о работе торговых представителей на местах и поделится мыслями о возможных направлениях маркетинга в следующем квартале.
– Прекрасно. Спасибо.
Сильвия оставила меня изучать отчеты, чтобы подготовиться к встрече со Стивеном Милтоном, главой отдела маркетинга. Насколько я слышал, он был хитрым, льстивым ублюдком, готовым за доллар мать родную продать. Поскольку его отдел ежеквартально приносил многомиллионную прибыль, наша встреча, в целом, являлась обычной формальностью. Отделу маркетинга разрешалось делать все что заблагорассудится.
Пока я просматривал папки, сквозь цифры продаж и суммы прибыли проступало вчерашнее собрание Анонимных наркоманов. Больше половины группы кивнули, подтверждая, что хорошо знакомы с ОксиПро, «звездой» нашей фармацевтической галактики.
Я остановился на показателях прибыли из юго-восточного региона страны. Прежде я изучал денежные суммы, но теперь присмотрелся внимательней. Цифры на лежащих передо мной страницах начали выстраиваться более четко, словно иероглифы, видоизменявшиеся в английский текст. Прибыли, превращавшиеся в людей.
Глянцевая фотография в нижней части отчета хвасталась единственной аптекой в Маркетте, похожей на магазин фирмы «Apple» в день выпуска айфона. Люди выстроились в очередь, которая скрывалась за углом.
– Какого хрена?.. – Я не глядя протянул руку к кнопке интеркома на телефоне. – Сильвия, зайди.
Она поспешила
– Сэр?
– Это правда? Как такое может быть?
Она обошла стол и склонилась над моим плечом.
– Не вижу, в чем проблема?
– Проблема в количестве, – пояснил я. – Какого черта мы отправляем тридцать тысяч таблеток в город, где проживает меньше четырех тысяч человек?
Она моргнула.
– Я… я не знаю. Ну, врачи-то понимают, что делают…
– Правда? – Я поднял другой лист бумаги. – В этом отчете о расходах говорится, что в прошлом году «Марш Фарма» потратила более пятнадцати миллионов на частные семинары, стимулирующие выплаты, бонусы… Если я не ошибаюсь, даже предлагали положительные отзывы врачам, если те продвигали ОксиПро.
– Это хорошо?
– Ничего хорошего. Что-то явно не в порядке. А если где-то возникает проблема, она обычно выливается в чертовы судебные иски. Гигантских размеров.
Сильвия растерянно моргнула, потом снова обрела спокойствие.
– Может, мистер Милтон сможет зайти пораньше?
– Да. Сразу, как только придет.
В машине на обратном пути в поместье я ослабил галстук и потер глаза. Стивен Милтон говорил красиво, расхваливая мне стратегии своего отдела, вероятно, так же, как продвигал наше обезболивающее в массы. Подводя итог, «Марш Фарма» могла бы превратиться в крупнейшего, самого прибыльного наркоторговца в мире. ОксиПро, который предназначался для приема больными с конечной стадией рака и при постоянных сильных болях, теперь прописывался при удалении зубов мудрости и воспалениях локтевых суставов.
Но Милтон в своей стратегии не учитывал, что лекарство при частом приеме вызывает привыкание. Я велел ему показать мне данные по передозировкам по тем же самым округам, и он вежливо ответил:
– По сути дела, вы новичок в этой игре, так что пока не забивайте себе голову деталями.
Фактически, я велел ему выметаться из кабинета к чертовой матери, поручил Сильвии собрать для меня данные к понедельнику и отправился домой.
– Боже, – пробормотал я, когда седан въехал на скругленную подъездную дорожку. У меня не было полной картины, но то немногое, что я видел… В лучшем случае, «Марш Фарма» пробиралась по минному полю потенциальных судебных исков за избыточную выписку лекарств, способных нас обанкротить. В худшем же…
Люди, кивающие в полутемной комнате. Страдания. Зависимость.
«В худшем – многие тысячи загубленных жизней».
Машина остановилась, и я покачал головой. Слишком рано для пессимистичных мыслей. Нужно поговорить с отцом. И пусть он назовет меня долбаным придурком, потому что я беспокоюсь о том, в чем не разбираюсь. Он все мне объяснит. А потом я найду Эдди и сыграю ему на пианино. Дождь прекратился, сквозь облака проступил серый солнечный свет. Может, мы сможем прогуляться, притворяясь, что бродим по английским болотам в 1885 году. Или там, где вздумается Эдди.