Однажды я выберу тебя
Шрифт:
Она поджала губы и слегка пожала плечами.
Я изумленно уставился на нее.
– Ты ведь понимаешь, что подобное не выбирают? У меня каштановые волосы, карие глаза, и я гей. Все едино.
Она украдкой взглянула на других посетителей.
– Пожалуйста, говори тише. У тебя был выбор. Не стоило тащить того мальчика в дом. Выставлять напоказ…
Я раздраженно взглянул на нее.
– Выставлять напоказ? Мы прятались несколько недель. Я скрывался много лет.
– Ты мог просто нам рассказать. Если бы мы спокойно поговорили, случившееся не стало бы таким потрясением…
Под
Мама попросила лингвини с морепродуктами, а я пробормотал название первого попавшегося в меню блюда. Когда парень ушел, я сделал очередной большой, бодрящий глоток холодной воды.
– Не стоит ворошить прошлое, – проговорил я. – Дело сделано. Я позвал тебя сюда, чтоб извиниться. Я не хотел причинять вам с папой боль. И я тебя прощаю. Даже если ты об этом не просишь. Это часть процесса исцеления. Для меня. Вот почему я здесь, независимо от того, что будет дальше.
– Конечно. Я понимаю. Спасибо.
Ну, не та эмоционально-трогательная реакция, на которую я надеялся. Но с прощением всегда так. Реакция не имеет значения. Ты либо прощаешь, либо нет. Я должен попытаться, иначе никогда не излечусь от прошлого.
– А насчет папы, – напряженно произнес я. – Скажи, пусть мне позвонит. Начнем с этого.
– Да, думаю, так будет правильно.
Я снова стиснул в руках салфетку.
– Я хочу, чтобы мы стали семьей, но Богом клянусь, мам, я слишком далеко зашел и многое восстановил в своей жизни. И не позволю снова все разрушить. Мне бы не хотелось выдвигать требований, но боюсь, что придется. Просто чтобы сохранить себя. Так вот. Он позвонит мне. – Я проглотил застрявший ком в горле и часто заморгал. – Мне нужно знать, что есть надежда.
– Да, хорошо. – Она осторожно потянулась через стол и взяла меня за руку. – Хорошо, я ему скажу. Сделаю все, что в моих силах.
– Спасибо.
Она сжала мою руку и откинулась на спинку стула, испустив что-то вроде вздоха облегчения. Самая трудная часть осталась позади. Я не закатывал истерик, не устраивал сцен. Я не рыдал, хоть и хотелось.
– А теперь, – проговорила она, аккуратно раскладывая салфетку на коленях. – Расскажи мне еще об этой новой работе.
ГЛАВА 6
Поздним воскресным утром дел выдалось много.
Вчера я рассказал отцу о своих опасениях. Насчет того, что в маленькие городки поставляется слишком много лекарств. Как я и думал, он велел не глупить. Маркетинговые стратегии Стивена Милтона казались абсолютно прозрачными, иначе Управление по контролю за медикаментами уже давно бы в нас вцепилось.
«Но что мы сообщали им?» – задумался я, но промолчал.
Лишь покивал головой, выражая согласие, как примерный слуга. Но не отменил данное Сильвии распоряжение
Внизу, в семейной гостиной, Эдди снова читал, сидя у незажженного камина. Сегодня он надел костюм, водительскую кепку и носки с разноцветными ромбами, натянув их до колен. Я чуть улыбнулся. Вокруг меня мог рушиться мир, но, по крайней мере, чувства к Эдди оставались неизменными. Вот бы и все остальное было так же просто.
Я хотел уже войти в комнату, но резко нырнул за угол и прижался к стене. Мимо прошел Макс Кауфман в рабочей форме. Вероятно, направлялся к отцу.
– Привет, – поздоровался он, останавливаясь перед Эдди. – Кажется, мы не встречались. Я Макс.
Внутри все сжалось. Наверное, Сезар предупреждал новичков об Эдди. Только вот люди не всегда обращались с ним так, как брат того заслуживал.
– В самом деле, любезный, – проговорил Эдди, мимоходом взглянув на Макса, а затем снова уткнувшись в книгу. – Не правда ли, чудесное утро? Прекрасное.
Макс немного помолчал, разглядывая наряд Эдди и зажатую в зубах незажженную трубку.
– Так и есть, – ответил он. – Позвольте спросить, что вы читаете?
– Диккенса, старина. Диккенса. – Эдди повернул книгу так, чтобы Макс смог увидеть обложку. – «Дэвида Копперфилда».
– Я бы сказал, ярчайшее его творение, – проговорил Макс, присаживаясь на краешек дивана, чуть в стороне от Эдди, чтобы того не смущать.
– Браво, – поддержал мой брат. – Целиком и полностью согласен. Хотя есть те, кто в ранг шедевра возводит «Повесть о двух городах» или «Большие надежды». На что я скажу: полная чушь.
– Чушь, – согласился Макс. – «Дэвид Копперфилд» – чистый Диккенс. Я восхищаюсь тем, что в именах его персонажей заложены личностные черты.
– И снова браво! Вы абсолютно правы. Урия Хипп и в самом деле звучит весьма отвратительно.
– Или Мэрдстон. И Баркис [12] . Идеальное имя. Он ведь словно милая дворняжка, преданная Пегготи.
К моему полному изумлению, Эдди протянул Максу руку.
– Мое старое сердце греет мысль о знакомстве с истинным знатоком Диккенса. Как ваше имя, сэр?
– Макс Кауфман.
– Эдди Марш.
– Очень приятно, Эдди, – проговорил Макс. – Но вы должны меня извинить. Опаздываю на работу.
12
От англ. to bark – лаять.
– Конечно-конечно. Не смею вас задерживать.
Эдди вновь вернулся к книге, отбросив все узы и чувства, словно бы их никогда не существовало. Я пристально следил за лицом Макса, пытаясь уловить малейшие признаки насмешки, но он улыбался искренне. И светившееся в глазах тепло было настоящим.
Макс вышел из комнаты, а я привалился к стене.
«Он медбрат. Только и всего. Вот почему он нашел общий язык с Эдди».
Но за эти годы я перевидал множество медицинских работников. Они приходили и уходили, и мало кто так быстро и легко сходился с Эдди. Словно было совершенно нормально обсуждать «Дэвида Копперфилда», вставляя в речь словечки из старомодного сленга.