Однажды…
Шрифт:
Вова таял на глазах и просил не делать никаких процедур. От выкачивания воды из легких пришлось отказаться. Я отпросилась у мамы на три дня уехать передохнуть, так как находилась на грани нервного срыва. Мама меня отпустила.
24 августа 2000 года, в последний день моего короткого отдыха Вовы не стало….
Он ушел тихо на руках у мамы. Точно так же, как и пришел в этот мир. Однажды я слышала такую фразу: «Неудача всегда кружится где-то рядом, она должна на кого-то упасть». В то время она упала на нас.
Что это: череда обстоятельств или наша невнимательность к мелочам? Нужно было давно забить тревогу. Требовать переезда в другой регион. Может быть, отсутствие настойчивости и стало причиной трагической развязки?
Все эти мысли пришли позже. Но у истории нет сослагательного наклонения. И нам придется жить с
Патологоанатомы сказали, что причиной смерти моего брата стал обширный сепсис. В больничной выписке в этом разделе стоял прочерк. Даже патологоанатомы умудрились унизить нас своей ложью.
Из двух с половиной десятков врачей с медсестрами, с которыми нам тогда пришлось иметь дело, лишь пятеро проявили сострадание к нашему горю и честно старались исполнить свой долг. Полагаю, что наша медицина до сих пор больна. И дело даже не в том, что медицинские работники имеют низкий профессиональный уровень. Они к своим пациентам относятся как к биоматериалу, мешающему им жить. Поэтому меня не удивляют истории о проявлениях врачебной халатности, равнодушия и непрофессионализма. Клятва Гиппократа для них в большинстве случаев – пустой звук. Бог не живет в сердцах большинства этих людей. К сожалению, быстро исправить такое положение вещей не получится. Но если об этом молчать, недуг станет хроническим.
Вместо послесловия
Спустя много лет мне довелось зайти в нейрохирургическое отделение краевой больницы. Мое сердце сжалось от боли и воспоминаний. В палатах был сделан хороший капитальный ремонт. Все остальное осталось прежним.
Однажды из окна
«Многое в нашей жизни зависит от того, что мы видим из окна своего дома», – эти строки была написаны белой краской на фасаде соседнего кирпичного здания, куда выходили окна дома моих родителей, в котором я родилась и выросла. Коммунальные службы в период перестройки с трудом успевали латать дыры изношенного имущества. Учитывая, что во фразе отсутствовала ненормативная лексика, закрашивать чужие художества городские власти даже не планировали. Тем более что фраза была написана каллиграфическим почерком с соблюдением всех правил оформления текста, а здание давно подлежало сносу. Кроме того, весной цветы огромного яблоневого дерева сливались с белыми буквами надписи, делая их почти невидимыми.
Городок наш был небольшой, очень компактный. Старожилы утверждали, будто комфортной планировке и авторству слов на полуразрушенной усадьбе, мы были обязаны архитектору из Северной столицы, проживающему у нас в середине прошлого века. Доподлинно этого никто так и не узнал. Однако жителям провинциального городка было все равно, кому они обязаны этими словами. Они наслаждались красотой каштанов, цветущих вдоль центральных дорог и тротуаров, багряным цветом осенних развесистых кленов и голубыми елями. В любое время года даже слякотной зимой городок был изрядно разноцветен, словно закутанный в лоскутное покрывало. Весной в разноцветье добавлялись клумбы с тюльпанами, фонари, обвитые благоухающей петуньей. На большом городском озере всегда гнездились лебеди. Местные жители старались не оставлять птиц без пропитания и всегда толпились на берегу, кидая им кусочки пищи.
В моей семье я была младшим ребенком. Папа преподавал в школе историю, мама литературу и русский язык. Сначала родился продолжатель рода мой брат Илья, через пять лет на свет появилась я. Семьи родителей дружили домами, а через десяток лет породнились. В нашем доме всегда было тепло и радостно. Несмотря на разные взгляды на религию и жизнь, при семейных торжествах каждый проявлял уважение и заботу друг о друге. Мне казалось, такая жизнь бывает у всех, но, повзрослев, я стала обращать внимание, что так живут далеко не все семьи. Родители приучили нас к чтению классической литературы, поэзии, живописи. С ранних лет мы с братом бегали на озеро смотреть закат. В осенние дни он был особенно красив. В десять лет Илья написал свои первые стихи. Несмотря на то, что папа не очень высоко оценил дебют сына, все же попросил не бросать начатое,
По весне родители часто организовывали семейные выезды на природу, где с безудержной радостью наслаждались видами просыпающегося от долгого зимнего сна леса. Полной грудью вдыхали ароматы, прислушивались к пению птиц и утвердительно сообщали, что надпись на здании, которую мы наблюдали уже много лет, действительно имеет глубокий смысл. Папа всегда говорил, что наш внутренний мир наполнен множеством красок, но их яркость связана исключительно с тем, что ты каждый день видишь из своего окна – помойку или цветущий сад. Философия отца для меня была непонятной, зато Илью захватило с головой. С юных лет он старался украшать двор нашего многоквартирного дома, весной красил лавочки и забор, договаривался с местной оранжереей, взамен на свою рабочую силу брал рассаду и саженцы для высадки дворовых клумб. Осенью подвязывал кусты, укрывал маленькие ели. Передышка была только зимой, с первой оттепелью он снова начинал поправлять заборы, детскую площадку, искать новую рассаду. В конце концов соседей заразил пример Ильи, и тогда он переключился на соседнюю улицу. Мне нравился аромат сирени, который я чувствовала из открытых окон своей комнаты, сладкий запах цветущих лип, наполняющий наш дом после грозы, но сходить с ума по бесплатной работе я была не намерена.
В средней школе я все чаще стала слышать от учителей и одноклассников, что мир давно стал другим; крупные стройки, метро, супермаркеты – все это атрибуты городов-миллионников, в таком захолустье, как наш город больше нельзя жить учиться и работать. Телеэкскурсии по огромным городам, которыми было наводнено наше телевидение, волновало мою фантазию. Даже во сне я видела, как гуляю по Красной площади, на стеклянном лифте забираюсь на небоскреб, катаюсь на метро и в потоке людей чувствую себя современной и счастливой. Но Илья не разделял моих фантазий. Он очень любил наш городок, с огромным трепетом говорил о дальнейших планах по украшению городских елей к Новому году, летнем огненном шоу ко Дню молодежи. Его речи меня раздражали, я не могла понять, как можно здесь прожить всю жизнь и не мечтать о большем. Брат, видя мои разъяренные глаза, смеялся, обнимал, целовал в макушку и говорил, что я еще очень маленькая, что бесило меня еще больше. После школы брат поступил в единственный институт нашего города, стал старостой группы, организовал движение «зеленых», нашел таких же сумасшедших любителей природы и после первой сессии отправился на очистку рек и озер нашего района. Позже Илья вступил в отряд нештатных спасателей. Его отряд приходил на помощь людям, когда те оказывались в экстремальной ситуации. Родители не могли нарадоваться на сына, в нем они видели свое продолжение. Вскоре я поняла, что мне стало совсем душно в этом засахаренном мире славословий в честь Ильи.
Брата всегда ставили в пример. На внешкольном занятии Илья как выпускник выступал с докладами о защите природы. Ему аплодировали. Потом за приоткрытой дверью директора школы я случайно услышала, как наш завуч и директор насмехались над моим братом говоря: «У нищих и планы нищенские». После чего я прибежала домой в слезах и рассказала об услышанном. Мои домашние отреагировали спокойно. Они ответили, будто знают об этих рассуждениях, но не считают нужным кого-то переубеждать, поскольку верят в свое правое дело и считают нужным приучать детей к любви и уважительному отношению к своей земле, городу, дому. Все эти слова казались мне фальшивыми. Их всегда кладут как приправу в невкусный борщ. И чем хуже борщ, тем больше кладут в него приправ.
В моей голове снова была сумятица – как можно делать то, что никто не ценит? Этот вопрос меня мучил до самого окончания школы. К тому времени Илья заканчивал вуз, и я надеялась, он уедет со мной в мегаполис, где мы вместе будем снимать квартиру и наслаждаться свободой. Но перед Новым годом Илья заявил, что после госов планирует устроиться работать каменщиком на стройку кафедрального собора, который решили восстановить на прежнем месте. Его дипломная работа была посвящена истории строительства православных церквей XIX века в нашем районе. Теперь он считал своим долгом участвовать в восстановлении того, чему посвятил свой диплом. Брат никогда не был набожным человеком, поэтому для меня было дикостью слышать о том, что строительство храмов – это дело всей его жизни. В тот вечер мы поругались….