Одни сутки из жизни обыкновенной попаданки, или Мечты сбываются

Табурцова Юлия Ивановна

Можно, если ты - Дерек Хейл.

– Знаю, когда ты лжёшь, - он отставляет чашку на гладкую стойку и подаётся ближе, - я помню каждый раз, когда слышал твой голос.

Большего стыда и унижения, наверное, я не испытывала. Теперь можно смело засовывать памятные еловые ветки в задницу, и бежать в лес кукарекать.

За сколько разов мне будет перед ним стыдно? Как тогда, я залечивала его после стычки со сворой Девкалиона в заброшенном метро, и знала, что он когда проснётся - пойдёт к ней... этой сучке Джейн...

знала, и потому, не залечила полностью. И она доделала за меня. Это можно назвать предательством? Что есть предательство? Вмешательство или невмешательство? Я достигла высшей степени идиотизма, видимо, или сошла с ума. И если я сейчас не перестану обо всём думать - голова лопнет.

Входная дверь громким выстрелом распахивается, и в помещение вваливаются трое: самый высокий из них - альфа в дублёной медвежьей куртке тащит за шкварник того, что коренастее, дальше выпустив когти, входит долговязый бета.

Вслед за ними заходит Алан не переставая говорить:

– Я тебя прошу подождать...

Но первый затыкает Дитона одним небрежным жестом.

Сибирский альфа, земляк, мы встречались полгода назад, при более располагающих обстоятельствах. Тогда я немного подлечила его самого, и он вёл себя куда вежливей. Тот, кого Владимир приволок ко мне сегодня - его родной брат, Иван.

– Владимир?
– удивляется Хейл, подскакивая со стула, словно не из него ночью отбивную с начинкой из аконита сделали, а я удивляюсь, откуда он его знает.

– Де-е-рек, какая встреча, - с широкой белозубой улыбкой говорит Владимир.
– Извини, не до объятий, как видишь, - Владимир бросает своего брата на диван, где полчаса назад лежала я.

– Ты обещал не заходить на наши земли, - холодно произносит Хейл, он уже на ногах, напускная расслабленность слетела, он собран, в любой момент ожидая нападения.

Барским жестом Владимир бросает на стол серебристую кредитку. Ого-го!

– Лечи, - говорит он мне по-русски.

Вот даже не знаю, что на такое ответить. Владимир не из тех, кому безнаказанно отказывают, Девкалион против него шавкой будет. А его брат чисто по-человечески мне даже нравился, нормальный парень.

– Влад, сегодня она не может тебе помочь, давай подождём до утра, - примирительно говорит Алан, и я в который раз поразилась его силе воли, будто перед ним стена из пуленепробиваемого стекла.

– Я облетел бы пол шара за полсуток, зная, что он подождёт хотя бы до вечера?
– прорычал сибирский альфа.
– Омела не помогла, лекарь не нашёл противоядия, - это он уже мне говорит, снова подчёркнуто на русском.

Иван на моём диване издаёт жалобный стон, дыхание у него хриплое и частое. Плохо дело, даже я невежда необразованная понимаю.

– Давно он?..
– спрашиваю, а у самой в горле пересохло, Иван ничего плохого мне не сделал, даже в гости приглашал, так сказать, на родину.

– Третий день.

Вот мозгожопы! Что же вы ещё денёк не

подождали? Чтоб наверняка помер уже.

– Зачем же так запустил?

– Лечи!
– рявкнул альфа.

– Ты же видишь, я не могу, - пытаюсь выговорить фразу спокойно, но коленки мелко трясутся, и желудок находится на уровне пяток. На английском эти слова прозвучали бы уверенней, но на родном языке поневоле весь спектр эмоций вылезает наружу.

– Или ты хочешь, чтобы он пострадал?
– так же спросил альфа, и долговязый бета сдавливает горло Дитона.

Алан хватается за руку душащего, в попытке вдохнуть, но не получается.

– Я не хочу, чтобы вообще кто-нибудь пострадал, - пролепетала я, глядя в глаза друиду, искренне надеясь, что он простит меня за это.
– Только сейчас у меня может ничего и не получится, - пытаюсь воззвать к здравомыслию альфы, или надавить на крохи жалости - что сработает.

– Стоять, - приказывает Владимир Дереку, рванувшемуся на помощь.

И, конечно же, тут я дала маху. Дерек своим выпадом оборвал моё истончившееся самообладание, разбил, как оконное стекло. Невозможно не услышать, как взорвалось моё сердце, когда внимание сибирского альфы остановилось на нём. Его, наверное, и в Париже услышали.

Владимир прищурился, и через секунду, правильно оценив ситуацию, перехватил Хейла поперёк горла. Вторая пятерня впивается в спину моему дорогому волку, прямо в повязку, и я слышу, как Дерек делает прерывистый вдох, не давая вырваться ни звуку.

– Так лучше?
– ехидно любопытствует Владимир, вонзая когти глубже.

Идиотский вопрос!

Дерек обмякает в его руках, словно парализованный, медленно опускается на колени у его ног. Но смотрит таким свирепым взглядом, что будь я Владимиром - давно валялась бы под столом. Только Влад - не я, и честно говоря, не знаю, что вообще может его напугать.

– А если не справлюсь?..
– шепчу я, пытаясь заглотить сердце, которое сейчас просто вылетит изо рта. Господи-боже...

– А ты попытайся, - искренне посоветовал Владимир.

Я медленно поднимаюсь, а сибирский альфа, теряя терпение, подал знак бете, и тот схватил меня за шкирку, подтащив к дивану в два шага.

– Лечи, - вновь приказывает он и сжимает пальцы на горле Дерека, который продолжает героически молчать, но из-под когтей выползают длинные струйки крови.

Я беспрекословно кладу руку на голову парня.

Наверное, я отключилась, потому, что следующее, что помню, это серьезный взгляд Дерека, на лбу у меня лежит холодная влажная ткань - полотенце. Вглядываюсь в его лицо шею - ни царапинки - облегчённо выдыхаю. Прощай, инфаркт, ты был так близко...

– Все знают, где ты живёшь, да?
– зло спрашивает Хейл.

– Только этот адрес. В Бейкон-Хиллс я арендую, - Господи, дура, ничего другого не нашла сказать?